Тени Марса

В этой решительной схватке погибли и Хара-цзянь-цзюнь, и его до того времени считавшееся непобедимым войско. Взятый город императорские войска по обыкновению разорили дотла, но скрытых богатств не нашли. Говорят, что сокровища лежат там до сих пор, несмотря на то что китайцы соседних городов и местные монголы не раз пытались овладеть ими. Неудачи свои в этом предприятии они всецело приписывают заговору, устроенному самим Хара-цзянь-цзюнем. В действительность сильного заговора туземцы верят в особенности после того, как в последний раз искатели клада вместо богатств отрыли двух больших змей, ярко блестящих красной и зеленой чешуями...»

И лишь после всех этих салатов и других холодных закусок читателю, в данном случае Эдварду Мак-лайну, предлагали основное блюдо. Оно явилось командиру «Арго» в виде короткой информации о том, что среди множества документов, найденных в Хара-Хото, оказались и пять рисунков, пять схем — таких же, как в подземной камере теотиуаканской пирамиды Луны, на другом краю земли... Схемы были снабжены одной и той же лаконичной надписью: «Дом Небесного Фо-Хи».

И вновь ничего не сообщалось о том, кому в голову пришла идея сопоставить рисунки, найденные в азиатской пустыне, с рисунками из Теотиуакана. Сообщалось только о том, что монгольские рисунки, по всей видимости, являются копиями с более древнего оригинала — или с еще одной копии.

После пробела со знакомыми уже Эдварду Маклайну тремя звездочками шла информация о том, кто такой этот Фо-Хи.

Как оказалось, Фо-Хи был легендарным китайским императором, считавшимся бессмертным.

В китайских хрониках говорилось, что Фо-Хи был рожден девственницей («Как Христос», — подумал Эдвард Маклайн), которая во время купания обнаружила на своей одежде цветок и съела его. И впоследствии у нее родился тот, кого хроники называли Хозяином Времени...

По некоторым же преданиям, Фо-Хи был рожден не девственницей, а спустился с неба в сопровождении неземных существ со слоновьими хоботами. («С Марса», — уверенно сказал себе Эдвард Маклайн.) От времени Фо-Хи осталось несколько галек с линиями, нанесенными по три (две линии, как правило, прямые и одна — ломаная); линии отнюдь не природного происхождения, появившиеся на гальке не случайно. Эти линии назывались триграммами. «Фо-Хи управлял всем сущим под небом, — гласило предание. — Он посмотрел наверх и созерцал сверкающие созвездия, затем он посмотрел вниз и рассмотрел формы, увиденные им на Земле. Он различил знаки, украшавшие птиц и зверей, и, созерцая себя, он изучил свое собственное тело, на котором также нашел знаки космоса. Изучив все это, он составил восемь основных триграмм для того, чтобы раскрыть тайну небесных явлений, происходящих в природе, а также чтобы постичь все».

На основе этих триграмм впоследствии была создана знаменитая И-Цзин, Книга Перемен. В ней говорилось о том, что в каждой точке своего течения время разделяется на несколько ветвей, и давались советы, как избрать то или иное решение, пойти по той или иной ветви.

Опять же по преданию, Фо-Хи, закончив свое правление, удалился в иные края, в небесные сферы или же на некий остров. Он не стареет и время от времени выходит из своего укрытия...

Это было окончание файла, и Эдвард Маклайн, еде раз взглянув на компьютерное изображение «Дома Небесного Фо-Хи», закрыл его.

Оставался последний, третий файл. Командир «Арго» приготовился к чтению еще одной истории о каком-нибудь Изумрудном Городе, откопанном во льдах Антарктиды, в котором обнаружена копия Марсианского Сфинкса в натуральную величину, но третий файл был совсем не об этом. И, читая его, Эдвард Маклайн то и дело саркастически усмехался.

Содержанием этого файла был материал некой, опять же безымянной, группы психологов, в котором при помощи многочисленных цифр, процентов и примеров доказывалось, как отрицательно влияет на выполнение главной задачи осведомленность исполнителей о другой, гораздо более интересной задаче. В общем, это было то самое, но гораздо пространнее расписанное: «Парни, если вы будете знать слишком много о сидонийских объектах, вы будете плохо выполнять работу по добыче золота и не уложитесь в сроки. И провалите миссию».

Эдвард Маклайн не хотел признаваться в этом самому себе, но в глубине души он был уязвлен. Уж его-то руководителя миссии, командира, могли бы поставить в известность заранее! Тем более что информация, хоть и очень неожиданная, была все же не такой уж сногсшибательной — версии о различных палеовизитах-палеоконтактах бродили по миру уже не первый десяток лет. Неужели эти умники из НАСА всерьез думали, что он не сможет сохранить эти сведения в секрете от экипажа и обязательно проболтается еще на пути к Марсу?

Меньше знаешь — крепче спишь? Но ведь это не что иное, как выражение сомнения в личных качествах человека, которому тем не менее доверили возглавить полет... И где же, спрашивается, логика?

Впрочем, Эдвард Маклайн был не из тех людей, которые готовы любую, даже самую незначительную личную обиду возводить в ранг вселенской трагедии.