Теория праздного класса

Источник или, лучше сказать, происхождение хороших манер следует, конечно, искать в чем-то другом, а не в сознательных усилиях со стороны благовоспитанных людей показать, сколько времени они потратили на освоение этих манер. Конечная цель их придумывания и внедрения, когда они были новыми, заключалась в том, что они были красивее и выразительнее. Во многом своим появлением и развитием церемониальный кодекс пристойного поведения обязан желанию вызвать к себе доверие или выказать добрую волю, как утверждают социологи и антропологи, и этот исходный мотив за редкими исключениями (если таковые вообще случаются) присутствует почти всегда в поведении благовоспитанных людей на любой более поздней стадии развития общества. Хорошие манеры, как нам говорят, суть отчасти уточнение жестов, а отчасти суть символические и общепринятые пережитки прошлого, выражающие былые проявления господства, личного услужения или личного контакта. В значительной мере они являются выражением отношений статуса, символической пантомимой господства, с одной стороны, и подчиненности, с другой стороны. Везде, где в настоящее время хищнический склад и проистекающие из него отношения господства и подчиненности передает свои воззрения общепринятому укладу жизни, щепетильное соблюдение всевозможных особенностей поведения имеет крайне важное значение, а упорство, с которым скрупулезно блюдутся ранги и титулы, вплотную приближается к идеалу, установленному когда-то варварами условно-миролюбивых кочевых сообществ. Хорошими примерами таких духовных пережитков являются некоторых страны континентальной Европы. В этих сообществах налицо стремление к архаичному идеалу хороших манер, которые словно признаются как наделенные самостоятельной ценностью.

Внешние приличия, будучи символами и пантомимой, вначале были полезными исключительно для замещения символизируемых ими фактов и качеств, но затем претерпели превращение, какое обыкновенно случается в человеческом общении со всеми символическими фактами. По общему представлению, манеры приобрели значимость сами по себе, усвоили сакраментальный характер, в значительной мере не зависимый от тех фактов, которые первоначально за ними стояли. Отклонения от кодекса внешних приличий делались все более одиозными в глазах окружающих, а хорошее воспитание считалось и считается, по досужему суждению, не просто случайным признаком превосходства, а неотъемлемым свойством достойной личности. Немногое способно внушить нам инстинктивное отвращение сильнее, чем нарушение правил приличия, и мы так далеко зашли по пути приписывания общепринятому соблюдению этикета некой самоценности, что мало кто в состоянии отделить нарушение этикета от ощущения недостатка достоинства у нарушителя. Можно примириться с изменой вере, но нельзя смириться с нарушением правил поведения. «Манеры делают человека»[12].

Тем не менее, пусть хорошие манеры в представлении их носителя и в глазах наблюдающего обладают некоей внутренней значимостью, ощущение присущей им правильности является лишь условным источником моды на манеры и воспитанность. Скрытые экономические основания хороших манер надлежит искать в почетном характере того праздного или непроизводительного потребления времени и сил, без которого не обходится их приобретение. Знание хороших манер и обладание ими усваиваются только после продолжительной практики. Утонченный вкус, изысканные манеры и образ жизни выступают приемлемыми доказательствами благородного происхождения, потому что хорошее воспитание требует времени, сил и расходов, то есть, следовательно, невозможно для тех, чьи силы и время поглощаются работой. Знание правил приличия есть prima facie свидетельство того, что часть жизни благовоспитанного человека, проводимая им в уединении от публики, потрачена с пользой на достижения, лишенные какой-либо материальной прибыльности. В конечном счете значение хороших манер заключается в том факте, что они представляют собой своего рода расписку в праздном образе жизни. Значит, если идти от обратного, раз уж праздность есть общепринятое средство обретения денежной репутации, получение навыка в соблюдении внешних приличий необходимо всем, кто домогается малой толики денежного достоинства.