То, что делает меня (Моя сумма рерум)

— Послушаешь в тысячу первый, — она подвинула мне ближе яблоки, и пришлось взять ещё дольку. — Возникает влюблённость. Эмоциональное состояние, которое не имеет никакого отношения к взрослым, истинным чувствам. Это чётко нужно осознавать. Кроме того, вам всё кажется простым и сиюминутным. Никакой ответственности, никаких забот. Незатейливые радости, эмоциональные подъемы, примитивные желания. Но на самом деле, это лезвие бритвы, по которому нельзя пройти не порезавшись. Здесь и суицид, и ранняя беременность, и множество сломанных судеб.

По всей вероятности, это была тема одного из её уроков.

— Любовь — это хорошо и прекрасно, но человек к ней должен быть готов. Особенно мужчина, — она снова похлопала Тифона между лопаток. — Потому что именно на нем лежит вся ответственность не только за свои поступки, но и за женщину. Любовь — это не какая-то неуправляемая стихия, ломающая все нормы и правилa поведения, а глубокое чувство, нуждающееся в непреклонном самоконтроле и дисциплине. Следует осознавать необходимость сдержанности чувств до наступления социальной зрелости, нравственно-психологической и экономической готовности образовать семью.

Кажется, я начал догадываться при чем тут Криворотов, но отчего она заговорила о таком со мной, совершенно не понимал.

Трифонов резко встал. Табуретка за ним опрокинулась.

— Я пойду, погуляю.

— Андрей! — она удержала его за локоть. — Я ещё не закончила.

— Я знаю, чем всё заканчивается, и по дороге Никите перескажу.

— И чем же?

— Мам, поверь, у нас сейчас полно других проблем. Всё, о чем ты говоришь, несомненно, правильно и хорошо, но лучше объясни это Криворотову. Почему мы должны за него отдуваться? — он осторожно освободился от её руки.

— Потому что тот, кто предупрежден, тот вооружен.

— В таком случае, в моём арсенале вооружение стратегического значения в масштабах всей страны.

— Прекрати иронизировать.

Тифон сходил в свою комнату и вернулся, натягивая толстовку.

— Ты знаешь, что в твоём возрасте человек уже должен отвечать не только за свою жизнь. Любой поступок, любое действие, способное повлиять на другие жизни, влечет за собой ответственность. А по тому, как мужчина относится к женщине…

— Мам! У нас с Никитой никого нет! — он сказал это очень спокойно, но лицо сделалось каменным, а на щеках опять выступил румянец.

Затем кивнул мне, чтобы одевался.

— Точно? — мама подозрительно прищурилась.

— Спроси у кого хочешь.

— Пообещай, что не пойдешь к Ярославу и не будешь ничего такого устраивать.

— Не пойду. Но лучше бы не напоминала.

Тогда она ласково и примирительно обняла его, прошлась ладонью по плечам, потёрла пальцем дракона.

— Ну, вот зачем тебе эта гадость?

Тифон немного оттаял:

— Чтоб девчонок отпугивать.

А как только вышли на улицу, принялся мне неловко объяснять, что это она из-за Лёхи стрессанула. Ей, видите ли, на подлянку Ярова плевать, а до любовных страстей Криворотова дело есть.

Оказалось, что после вчерашнего Лёха остался у Тифона ночевать и всё утро провел у них, но потом ему снова пришло сообщение, типа того, что тогда Шурочкина присылала. Только на этот раз от Данилиной. И та не с крыши прыгать собралась, а в метро под поезд. Мама Тифона, как услышала, что Лёха про это рассказывает, сразу переполошилась.

— У неё вообще пунктик на эту тему.

— Про отношения?

— Ты же слышал. У неё два главных воспитательных запрета: на девок и на алкоголь. И оба я соблюдаю. Так что ко мне претензий вообще быть не может. Главное, чтобы Яров теперь не соскочил, иначе придется его в районе вылавливать. — Капюшон закрывал половину его лица, изо рта шел пар. — Мы с ним в секции по боксу подружились. В школе вообще друг друга не замечали, а там как-то сошлись. Жаль, что он таким гадом оказался, я бы может, с ним всю жизнь дружил. Он надёжный. Но гад.

— Я когда вас с Лёхой только увидел, решил, что вы улица и отбросы, типа Гариков.

— Ну, это ты правильно решил. Лёха ещё тот отброс, — Тифон повеселел. — Да и я тоже.

— Сейчас я уже понимаю, что это не так.

— Да так, так, — он похлопал меня по плечу. — Мы просто понтующиеся отбросы. Типа мы не такие, но, по сути, гораздо ближе к ним, чем нам самим хотелось бы об этом думать. Мы отбросы, которые очень рассчитывают в один прекрасный день смешать с дерьмом тех, кто считает себя «сливками».

Дома бабушка процедила сквозь зубы: «Зайди к папе. Он хотел поговорить». И я сразу понял, что Аллочка его уже накрутила.

Папа был занят своим привычным делом — изучением новостей. Удивительно, какую крепкую нервную систему нужно иметь, чтобы это всё впитывать, но он был расслаблен. Видимо отдохнул за воскресенье, а заметив, что я выключаю музыку и сматываю наушники, вдруг ни с того ни с сего спросил:

— Что слушаешь?

— Музыку.

— Какую?

— Разную.

— Ну, дай послушать хоть.

Я просто выдернул наушники, и Бринги заиграли на всю комнату. Динамики в новом телефоне были отличные, однако даже скрим Оливера не мог заглушить орущего по телеку депутата.

Папа поморщился.

— Ужас.

— Ты про музыку или про телевизор?

— Как ты это вообще слушаешь? Ни мелодии, ни голоса, ни смысла. О чем хоть орут-то эти твои придурки?