Только по любви

Тут же Рэнд нанес удар слева, который выбил Грейдона из седла. Лошадь противника встала на дыбы, запутав ногу в стремени, так что сводный брат Изабель взвыл и упал головой вниз. Животное в ужасе унеслось прочь, волоча за собой всадника. Хэнли, ругаясь, отступил и помчался за своим другом, чтобы конь не затаскал его до смерти.

А Рэнд, чувствуя, как ярость кипит и жжет его вены, продолжал драться. Он атаковал, рубя направо и налево, притесняя силы противника до тех пор, пока вдруг он с его отрядом не достигли дальнего конца поля и рев толпы, наконец, рассеял туман жажды крови.

Радостные возгласы, одобрительные восклицания и крики победы — ничего из этого не имело значения. В ушах у Рэнда звенело, его кожа горела под нагретой солнцем кольчугой, и каждая мышца его тела болела. Пот заливал ему глаза. Никто из окружающих мужчин не был ему знаком. Его единокровный брат преследовал блуждающего рыцаря из лагеря противника до дубовой рощи, собираясь взять выкуп. Брэсфорд поскакал к палаткам рыцарей на дальнем конце поля.

Не успел он проехать и половину пути, как раздался звук труб. Герольд короля вышел вперед и назвал его имя. Он должен подойти и получить свою награду как победитель турнира.

Рэнд сделал, как должен был, хотя эта честь ничего не значила. Он уже получил единственную награду, которую ценил. Он получил

Изабель в супруги и заявит о своих правах на нее, даже если сам дьявол попытается помешать этому.

Наградой было золотое кольцо, украшенное резным сердоликом, которое Генрих снял с собственной руки. Рэнд сидел и долго смотрел на королевский перстень. Это было то, что можно было однажды передать по наследству сыну, вместе с историей, как оно было выиграно в борьбе за его жизнь против брата его жены. Скажет ли он, что его жена хотела, чтобы он погиб? Это он должен был узнать.

Между тем по обычаю необходимо было подарить награду, полученную в турнире, даме, чей знак расположения носил победитель. На короткое мгновение его рот растянулся в улыбке при этой мысли. Он поцеловал кольцо и протянул его жене с глубоким поклоном. Затем, пришпорив коня, уехал с поля.

Некоторое время спустя оруженосец Дэвид нашел его, наполовину ослепшего от боли в голове и шатающегося среди воинов, которые шумно праздновали вокруг бочки эля. Парень провел его и серого назад к Вестминстеру. Там он помог Рэнду снять кольчугу, обнаружив, что удар по шлему так изогнул его, что его нельзя было снять. Кузница была единственным выходом, и они направились туда. Огромный детина и его молоток почти оглушили Рэнда, когда он с лязгом отбивал металл по кругу, пока тот стоял на коленях, положив голову на наковальню, в позе, слишком похожей на обезглавливание, что не утешало.

После этого Дэвид, неся шлем под мышкой, провел Рэнда в новые апартаменты, предназначенные для него и его невесты. Там они и обнаружили Изабель, которая ждала их с гневом и нетерпением на бледном лице.

— Где вы... — начала она, затем остановилась, когда посмотрела на его висок. — Вы ранены. Я боялась этого.

— Боялись? — спросил он, огорошенный удивлением и пульсирующей мучительной болью в голове.

— Когда я увидела, как Грейдон и Хэнли атакуют вас. Это была подлая уловка напасть на вас вместе и из-за спины.

— Все считается честным на побоище, — сказал он, дотронувшись пальцами до своей головы и увидев, что они запачкались кровью.

— Это было трусливое нападение, два на одного, недостойное рыцаря или дворянина.

— Но такое, которое, я думаю, вы бы не отказались увидеть.

Она изумленно смотрела на него долгое мгновение; ее глаза

стали скорее хмуро-серыми, чем зелеными.

— Как вы можете говорить такое?

Она тревожилась за него. Это было изумительная новость, так как он подозревал, что атака могла быть по ее просьбе. Он почувствовал, что головная боль начала утихать.

Какой холодной она выглядела здесь, в тишине их комнаты, и настолько далекой от жестокости Тотхилл-Филдс, как будто ему приснилось, что она там присутствовала. Ее служанка заменила белый шелковый рукав, который остался у нее после того, как она отдала ему другой, на два новых из бледно-зеленой парчи⁶ с золотой нитью. Они подходили не идеально, но достаточно близко. После этого Изабель, должно быть, отпустила женщину, поскольку ее не было в комнате. Если только она не пряталась за балдахином кровати.

Балдахин в комнате, предоставленной им по приказу Генриха, был из синей шерсти, вышитой полевыми цветами. Кровать была такой большой, что занимала добрую треть комнаты. Он отвел от нее взгляд, но тот вернулся против его воли.

Изабель не обратила никакого внимания на его смущение. Обернувшись к Дэвиду, она нахмурилась:

— Почему ты стоишь? Сейчас же принеси теплой воды и бинты.

Улыбка пробежала по четким, правильным чертам лица юноши,