Погост, часовенка над склепом,Венки, лампадки, образаИ в раме, перевитой крепом, —Большие ясные глаза.Сквозь пыль на стеклах, жарким светомВнутри часовенка горит.«Зачем я в склепе, в полдень, летом?» —Незримый кто-то говорит.Кокетливо-проста прическа,И пелеринка на плечах…А тут повсюду — капли воскаИ банты крепа на свечах,Венки, лампадки, пахнет тленьем…И только этот милый взорГлядит с веселым изумленьемНа этот погребальный вздор.
Воткнув копье, он сбросил шлем и лег.Курган был жесткий, выбитый. КольчугаКолола грудь, а спину полдень жег…Осенней сушью жарко дуло с юга.И умер он. Окостенел, застыл,Припав к земле тяжелой головою.И ветер волосами шевелил,Как ковылем, как мертвою травою.И муравьи закопошились в них…Но равнодушно все вокруг молчало,И далеко среди полей нагихКопье, в курган воткнутое, торчало.
На окне, серебряном от инея,За ночь хризантемы расцвели.В верхних стеклах — небо ярко-синееИ застреха в снеговой пыли.Всходит солнце, бодрое от холода,Золотится отблеском окно.Утро тихо, радостно и молодо.Белым снегом все запушено.И все утро яркие и чистыеБуду видеть краски в вышине,И до полдня будут серебристыеХризантемы на моем окне.
В сумраке утра проносится призрак Одина —Там, где кончается свет.Северный ветер, Одину вослед,На побережьях ЛохлинаГонит туманы морей по земле,Свищет по вереску… Тень исполинаВдруг вырастает во мгле —Правит коня на прибрежья Лохлина.Конь по холодным туманам идет,Тонет, плывет и ушами прядет,Белым дыханием по ветру пышет,Вереска свист завывающий слышит,Голову тянет к нему… А взмахнетВетер морской — и в туманах ЛохлинаШлем золоченый блеснет!— Утром проносится призрак Одина.