Том 19

Но поворотным пунктом для винокурения было открытие, что водку можно выгодно производить не только из зерна, но также и из картофеля. Тем самым весь промысел был революционизирован. С одной стороны, центр тяжести винокурения был теперь окончательно перенесен из города в деревню, и мелкобуржуазные производители доброго старого напитка псе больше и больше вытеснялись крупными землевладельцами, производителями гнусной картофельной сивухи. Но, с другой стороны, — и это исторически гораздо важнее, — крупный землевладелец, перегонявший водку из зерна, был вытеснен крупным землевладельцем, перегонявшим водку из картофеля; винокурение все больше и больше перемещалось из плодородных зерновых районов в неплодородные картофельные, т. е. из Северо-Западной Германии в Северо-Восточную, — в старую Пруссию, на восток от Эльбы.

Этот поворотный пункт наступил тогда, когда разразился неурожай и голод 1816 года. Несмотря на более высокие урожаи двух последующих лет, цены на зерно вследствие неудержимого вывоза зерна в Англию и в другие страны оставались настолько высокими, что стало почти невозможно употреблять зерно для винокурения. Оксхофт[старинная мера жидкости в Германии, в среднем равная 225 литрам. Ред.] водки, который в 1813 г. стоил только 39 талеров, продавался в 1817 г. за 70 талеров. Тогда картофель занял место зерна, и в 1823 г. оксхофт стоил уже от 14 до 17 талеров!

Но откуда у бедных остэльбских юнкеров, которые были якобы дотла разорены войной и жертвами, принесенными на алтарь отечества, взялись средства, с помощью которых они превратили тяготевшие над ними ипотечные долги в прибыльные водочные заводы? Правда, благоприятная конъюнктура 1816—1819 гг. принесла им очень высокие доходы и увеличила их кредит благодаря всеобщему повышению цен на землю; но этого было далеко не достаточно. Наши патриотические юнкеры получили, однако, сверх того: во-первых, государственную помощь в различных прямых и косвенных формах, а во-вторых, сюда прибавилось еще одно обстоятельство, на которое надо обратить особое внимание. Как известно, в Пруссии в 1811 г. выкуп крестьянских барщинных повинностей и вообще конфликты между крестьянами и помещиками были урегулированы законом таким образом, что натуральные повинности превращались в денежные, последние капитализировались и могли быть выкуплены либо наличными деньгами с определенной рассрочкой платежей, либо путем уступки помещику части крестьянской земли, либо же частично деньгами, частично—землей. Этот закон оставался мертвой буквой, пока высокие хлебные цены 1816—1819 гг. не дали крестьянам возможности ускорить выкуп. С 1819 г. выкупные операции быстро двинулись вперед в Бранденбурге, более медленно в Померании, еще медленнее в Познани и Пруссии. Деньги, отнятые у крестьян таким способом, — правда, по закону, но не по праву (ибо барщинные повинности были навязаны крестьянам вопреки праву), — эти деньги, поскольку они тотчас же не прокучивались по старому дворянскому обычаю, шли главным образом на основание винокуренных предприятий. И в остальных трех названных провинциях винокурение распространялось в той же мере, в какой выкупные платежи крестьян предоставляли для этого средства. Таким образом, водочная промышленность прусских юнкеров была создана буквально на деньги, отнятые у крестьян. И она бойко, развивалась, особенно с 1825 года. Уже спустя два года, в 1827 г., и Пруссии производилось 125 млн. четвертей водки, т. е. по 10,5 четвертей на душу населения, общей стоимостью в 15 млн. талеров; напротив, Ганновер, бывший пятнадцатью годами раньше первым водочным государством Германии, производил только 18 млн. четвертей.

Понятно, что с того времени вся Германия, поскольку отдельные государства или таможенные союзы отдельных государств не оградили себя от этого таможенным барьером, была прямо-таки затоплена бурным потоком прусской картофельной сивухи. Четырнадцать талеров за ом[старинная мера жидкости в Германии, в среднем равная 150 литрам. Ред.] в 180 четвертей, т. е. 2 гроша 4 пфеннига за четверть по оптовой цене! Пьянство, которое раньше обходилось в три-четыре раза дороже, теперь стало повседневно доступным даже самым неимущим людям, с тех пор как за пятнадцать зильбергрошей каждый получил возможность быть всю неделю в стельку пьяным.