Торнадо по имени Холли

Может быть, если они удовлетворят свое желание, им потом станет легче бороться с ним?

— Так чего же мы сидим здесь? Давай вернемся в коттедж и лучше узнаем друг друга.

— Ты же говорила, что мы не можем быть вместе. Ты, мол, боишься потерять себя, подругу...

— Правильно, я это говорила. Но только если мы попытаемся, как-то оформить наши отношения. А короткие отношения могут быть очень, очень хорошими. То, что случится здесь на острове, пусть на острове и останется.

— Слишком рискованно. — Что-то сверкнуло в глазах Эрика. — Холли...

— Нам нужны презервативы. Я не привезла. А ты?

— Не привез, — хрипло отозвался он и, помолчав немного, добавил: — На острове есть магазин, там могут быть. И он закроется... — Эрик посмотрел на часы, — через десять минут. Тут совсем недалеко.

— Тогда поехали.

Они сели на велосипеды и уже через две-три минуты остановились возле магазина.

— Последний шанс отказаться. — Голос Эрика был глухим и низким.

— Нет. Я уже все решила для себя.

— Ты хочешь пойти со мной?

Она отрицательно покачала головой. У нее слишком тряслись колени, она не смогла бы дойти до магазина. Она совершает ошибку? Вероятно. Но это не первая в ее жизни и не последняя.

Дорога домой заняла целую вечность. Их встретил дружный хор лягушек.

— И куда мы пойдем, на твою постель или мою?

— Твоя ближе. — Голос, густой, как патока.

У нее повлажнела кожа, и платье прилипло к телу.

— Мне бы надо сначала принять душ, — промямлила она.

— У меня большая душевая, уместимся оба. — Эрик глубоко вздохнул.

— Хорошо. — Сможет ли она на своих ватных ногах подняться по лестнице?

Он повернул голову и впился в нее взглядом.

— Внизу есть еще один душ. Но он меньше. Зато ближе.

— Здесь внизу? — Она перестала дышать.

— Да.

— Закрытый?

— Полузакрытый.

— Далеко?

— Двадцать шагов.

— Так... чего же мы ждем?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

К тому времени, когда они достигли душа и Эрик включил свет, его легкие горели так, будто он пробежал двадцать миль вверх по крутому склону. Он не мог ждать. Схватив Холли за плечи, он прижал девушку к стене и овладел ее губами. Они моментально раскрылись, и их языки вступили в игру.

Эрик гладил ее талию, бедра, спину. И целовал, целовал, целовал...

Наконец резким движением освободил ее от шорт и трусиков, и те сползли вниз по длинным ногам. Холли переступила через них и прижалась всем телом к нему. Но Эрик схватил девушку за руки и слегка отодвинул от себя, наслаждаясь красотой ее кожи и роскошными точеными формами.

— Невероятно!

— Лгать не обязательно. — Она досадливо прикусила губу.

— Холли, я не лгу, — воскликнул он, увидев сомнение в ее глазах. — Ты совершенное произведение искусства.

Искушающая улыбка скривила ее распухшие от поцелуев губы. Эрик отпустил ее, сбросил ботинки, и взялся было за пряжку, но она отвела его руки.

— Позволь мне это сделать.

Ноги его подкашивались от слабости, когда она раздевала его. Жадно ловя ртом воздух, он дрожал всем телом.

— Холли, — простонал он, — подожди.

Эрика охватил такой острый приступ вожделения, что он даже испугался, что не сумеет сдержаться и продлить любовную игру. Чтобы хоть немного охладить свой пыл, он нажал локтем на кнопку душа, и на них обрушились ледяные струи воды. Холли взвизгнула и попыталась отскочить в сторону, но он притянул ее к себе и, найдя на полке у стены флакон с жидким мылом, принялся энергично растирать ее тело гелем с цитрусовым запахом.

— Я не могу больше ждать, — вскоре прошептала Холли.

Он кивнул и быстро достал с полки заветный пакетик, и уже через минуту они слились в вечном, как этот мир, танце. Наконец Холли вскрикнула, и сладкая судорога пробежала по ее телу. И только тогда Эрик позволил себе присоединиться к ней.

В душевой наступила тишина. Эрик выключил воду, и теперь слышалось только их тяжелое дыхание. Холли прижалась к нему, положив голову на плечо.

— Я прошу прощения.

— За что? — Холли подняла голову и удивленно посмотрела на него.

Она еще спрашивала!

— Все прошло слишком быстро.

— Тебе разве не было хорошо? — Она откинулась назад.

— А ты сама не можешь сказать? — В его смешке слышались самоуничижительные нотки. — Мне было так хорошо, что я повел себя будто девственник или махровый эгоист. Набросился на тебя и даже не дал, как следует посмаковать удовольствие. Ты не разочарована?

— Ну, что за глупости ты говоришь? И тебе не стыдно? Да разве крик не выдал меня с головой? — В глазах ее сверкали искорки веселья. — Да еще никогда в жизни я не испытывала подобного наслаждения. Это было что-то невероятное! И запомни раз и навсегда, Олден: если ты заставил женщину выкрикивать твое имя, то, значит, она счастлива. И нет нужды просить у нее прощения.