Тот самый

– Ему плевать на мои слова. – Жека отвернулась, глядя на раскинувшийся перед нами город. Черепичные крыши после дождя блестели, словно глазурь. – Думаю свалить из дома и податься в бродячие артисты. Как смотришь на эту идею? Рванем вместе! Или будем грабить банки…

– Как Бонни и Клайд?

– Как Бонни и Клайд. – Жека быстро закивала и улыбнулась.

– Они убивали, если ты не забыла.

– А кто сказал, что я против? Ничто так не сближает людей, как убийство.

– А еще они получили пули в головы…

– Ничто так не сближает людей, как смерть в один день.

– У меня больше нет аргументов против. – Я тоже улыбнулся.

– Значит, завтра же начинаем преступную карьеру!

Мы разговаривали, чтобы заполнить пустоту. Я повернулся к Жеке, собираясь задать вопрос, но передумал и просто взглянул в чистое небо.

– Кир в порядке, – ответила Жека на мой незаданный вопрос. – Но вам лучше не видеться.

Я кивнул.

– Как Алиса?

Пожав плечами, я взглянул на Жеку.

– Мы не общаемся.

– Совсем-совсем?

– Ага.

– Живете под одной крышей и не говорите?

– Примерно так.

Жека посмотрела мне в лицо, и я отвел взгляд.

– Она рассказала маме?

– Нет. Но мама запретила мне вечерами выходить из дома.

– Думаю, ты не виноват в том, что случилось. – Жека пожала плечами. – Никто не виноват, наверное. Разве только общество, которое вынуждает нас жить по правилам… Я не виню тебя в твоем решении, но Кир – мой лучший друг, понимаешь? Не думаю, что нам следует общаться как раньше.

– Может быть, нам и вовсе не стоило знакомиться, – грустно улыбнулся я.

– Мы всегда можем сделать вид, что незнакомы.

– И обмануть память?

Жека встала и похлопала меня по плечу.

– Нет, с воспоминаниями придется жить до последних наших дней.

Я не оборачивался, вглядываясь в голубое небо, и слушал тихие шаги за спиной. Вскоре тишину нарушал только ветер, играющий с листьями на ветках деревьев.

Последний раз взглянув на озеро, чтобы запечатлеть его в памяти, я поднялся и зашагал к вытоптанной тропе, поросшей чертополохом. Мой путь лежал к дому Эллы. Земля под ногами сменилась нагретым асфальтом. Солнце горело высоко в небе, и казалось, будто воздух плавился над асфальтовым покрытием. Синоптики обещали, что последние дни лета будут жаркими. Я привычно вошел через калитку и, не постучавшись, толкнул дверь. К моему удивлению, дверь не распахнулась. Я толкнул снова, но запертая дверь не открывалась.

Я постучался.

Ответом была тишина. Я постучался громче и прижал ухо к двери. Казалось, тишина поглощала все звуки, создавая внутри дома вакуум. Я постучался в третий раз.

Когда тишина повторилась, я заволновался. Вдруг Элле стало плохо, а никто об этом не знает? Воображение рисовало в голове образы: вот Элла встает с кровати, хватается за сердце и падает, задевая тумбочку и нечаянно стягивая излюбленную ажурную салфетку в попытке удержаться на ногах. Вот Элла варит кофе, ей становится плохо, и она роняет на себя джезву с горячей пузырящейся жижей. Вот Элла курит, сердце прихватывает, и она выпускает сигарету из пальцев.

Воображение нарисовало образ Эллы, лежащей на полу среди любимых воспоминаний-фотографий из железной банки для печенья. Я представил, как призраки Эллы и ее дочери берутся за руки и исчезают.

Я быстро обогнул дом и отыскал окошко в подвал. Разбитое Киром стекло было прикрыто листом картона. Я отодвинул его и спрыгнул вниз; сердце бешено колотилось в груди, гоняя кровь. Я ощущал жар и липкий страх за Эллу. По памяти пробежав через темный подвал, я оказался в доме.

Тишина пугала меня.

– Элла, вы тут?

В воцарившейся тишине вопрос звучал слишком громко. Не став тратить время на разговор с пустотой, я стал обегать комнату за комнатой. Перед каждой дверью сердце замирало от волнения. Поворачивая резные ручки, я боялся увидеть Эллу, лежавшую на полу. Я боялся не увидеть ее вовсе.

Когда осталась последняя комната с воспоминаниями-фотографиями, я на мгновение замер в темном коридоре, словно превращаясь в одного из призраков этого дома. Я помедлил, не желая мириться с реальностью, и наконец повернул дверную ручку вниз.

Я шагнул в тишину комнаты, которая тут же поглотила меня, и огляделся. Эллы здесь не было. Ее не было нигде: она не варила кофе на кухне, не курила в кресле и не перебирала фотографии-воспоминания.

Захлопнув за собой дверь, я лег в центр комнаты и закрыл лицо руками. По всей видимости, Элла уехала до следующего лета. Я стукнул кулаком по полу и сел, оглядываясь. На стене, подвешенный колечком за гвоздь, болтался ловец снов. Я резко встал и взял его в руки: он принадлежал Жеке. Возможно, после прошлого раза Жека тоже заходила к Элле.

Между розовых перьев болтался браслет из черных бусинок, который Жека забрала у призрака Лизы, когда мы впервые оказались в заброшенном доме. Я испытал облегчение от того, что Жека отдала его Элле.

Я вернул ловец снов на место и огляделся. Дом стал одиноким, как и прежде. Взявшись за дверную ручку, я напоследок обвел пустую комнату взглядом, чтобы оставить ей место в памяти.