Тринадцатый

– Родственнички, твою мать! Вся ментура – родственнички… – укоризненно проворчал Михал Михалыч.

– Мы не родственники, – поправил Свинятин.

– Мы просто работаем вместе, – подтвердил Свинук. Он посадил мафиози на травку, закурил сам и разрешил закурить пленнику. Слабо шевелящегося Ливера полиция не тронула: может, не заметила, а может, он им был и не нужен.

Свинятин вызвал патрульный экипаж и занялся церковным сторожем.

Спустя 24 секунды

– Вы – Амбарыч?

– Я…

– Я – мент Свинятин. Моя должность называется: младший опер столичной уголовки, – парень показал красную книжечку. – Вообще-то, мы с напарником приехали специально к вам. Чувак… которого вы ударили сегодня утром – он … навсегда превратился в труп.

– Я потихоньку ударил! – вознегодовал Амбарыч.

– Уголовный Кодекс не поощряет бздёж… – зачем-то отметил Свинятин. – Вы грохнули бандюга Гориллу, которого надо было грохнуть ещё лет пятнадцать назад. Поэтому не сцыте, мы со Свинуком вас отмажем! Но это потом, а сейчас мне надо взять с вас показания.

– Какие-такие показания!? – взъерепенился сторож.

– Я опишу всю хренотень, что здесь случилась. А вы – подпишите. Чувак, что хотел вам отстрелить половое яйцо – это Михал Михалыч, главарь столичной Мафии. Идейный вдохновитель двух сотен убийств, организатор наркотрафика, владелец полусотни подпольных борделей, главный поставщик левого спирта, половой извращенец и садист. Ну, это чтобы вы прониклись правильно…

Амбарыч насуплено слушал и проникался.

– …Будет предварительное следствие с выносом мозга, – со знанием дела рассказывал полицейский. – А потом случится суд над Михал Михалычем и его братвой, куда вы придете в качестве свидетеля! И вынос мозга на следствии нервно курит в стороне, глядя на суд…

– Погоди, Свинятин! – страстно перебил «православный активист». – Не надыть суда! Давай я просто врежу Михал Михалычу от души! Он отправится на Небеса и пусть Господь сам разбирается с его душой. А?.. Ведь даже ребёнки знают, что земной суд неправеден!

На физиономии Свинятина «добрый полицейский» и «злой полицейский» сыграли в известную игру:

– Господь Михал Михалыча осудит, но после нас, Амбарыч… Кстати, вы сам под колпаком и отмазать вас от вашего же трупа – это надо постараться! Как ни тасуй, но Гориллу грохнули вы!

Служка сжал праведные кулачищи:

– Горилла первым полез! Он пнул меня по правому помидору! Их была целая бригада богохульников!.. Все – богохульники! И Михал Михалыч богохульник! И вы со Свинуком…

Младший опер понял, что перегнул палку. Наверняка палку вообще не стоило гнуть в случае с таким Персонажем, как сей мужичок.

– Забудьте о богохульниках, Амбарыч! Тогда будете на свободе!.. Спокойней, ага?.. – миролюбиво заголосил Свинятин. – Между прочим, отец Серафим не может на вас нахвалиться! Именно благодаря его просьбе мы и берёмся вас отмазать!

К храмовой калитке подъехал и посигналил патрульный экипаж. Свинятин почти бегом cдёрнул за ограду.

Амбарыча обуяла недоумённая задумчивость. Или давайте напишем так: Амбарыча обуяла задумчивая недоумённость. Он разжал кулачищи и засунул бороду в штаны-трико:

– Чего ж тогда отец Серафим постоянно меня ругает?.. Или он лицемерит и говорит не то, что думает?.. А лицемерие – это богохульство в чистом виде…

29. Встреча в секте

Парочка беглецов из Тайной комнаты нашла адрес любителей цветов, куда солдатик так и не дошёл, повернув к «Садко». Постучались в дверь двухкомнатной квартиры. Открыл сам хозяин.

– Привет! Я пришёл с другом…

Через минуту Орхидеи-люб вводил в квартиру Клюева и Профессора. На пороге гостевой спальни он произнёс возвышенно:

– Познакомьтесь, мои дорогие! Это Валера – наш человек. А это – друг Валеры.

В комнате – на тюфяках, расположились Фёдор, Тома и Олесия. Центральную часть стены занимала Дивная Орхидея, висящая на жестоком распятии.

– Профессор! – удивилась жена.

– Томка! – удивился муж.

Супруги нежно обнялись и сладко поцеловались. Клюев рукопожал Фёдора и уронил:

– Дамочка на кресте изрядно красива.

Олесия и Орхидеи-люб тактично вышли из комнаты, дабы не мешать встрече.

– Вот дурики! – зыркнул Профессор на странную обстановку.

– Они – дурики, – с усмешкой отозвался Фёдор. – Зато здесь я имею крышу над головой, горячую ванну и чистую постель. Поэтому их личные тараканы мне неинтересны.

Каждый остался при своем мнении, включая тех, кто своего мнения не имел или ещё не выработал.

30. Хрен Моржовый

В правом глазу Хрена Моржового круглела совсем не эстетичная дырка от пули 45-го калибра. Нафаня с досадой топтался возле трупа в Бетонке, в его руке был револьвер-убийца. Михал Михалыч не отвечал на звонки и секретарь решил сам допросить дезертира. Но тут…

– Чёрт! Нужно было обыскать пленника!

За спиной послышался опасный шорох. Нафаня недовольно обернулся и увидел полицию в штатских бушлатах. Свинук держал пистолет, а Свинятин брякал Пакетом цвета бирюзового фиолета.

– Что за нахрен!? Вы кто такие!? – разгневанно наехал мафиоза.

– Моя фамилия Свинук. Это мой напарник Свинятин, – представилась полиция.

– Сви… Вы чё, родственники – типа братья? – не вкурил Нафаня.