Тринити

— Эксперты уверяют, что причиной смерти Бурята стал некий культовый обряд, в котором было два участника, — продолжал свою трудную работу следователь. — Слишком много странных и специальных деталей найдено на месте преступления — какие-то ленточки, вазочки, баночки, листки с текстами, мази какие-то, увеличительное стекло. Но самое главное — море колющих и режущих предметов. Да вы и на себя посмотрите — все тело в каких-то неимоверных рубцах, словно вы потом самоистязанием занимались в сердцах, как бы мстя себе за проявленную слабость, за то, что в состоянии аффекта убили человека. Только кошачьих да куриных лап не нашли, а то вылитыми сатанистами были бы. И еще, вокруг обрядового места очень много костей, достаточно свежих. Не исключено, что среди них есть человеческие. Как раз сейчас с этим разбираются судмедэксперты.

— Что-что? — переспросил Макарон. — Человеческие?

— Да, человеческие! — сказал следователь. — Случай ваш сильно смахивает на акт массового ритуального жертвоприношения. Как будто вы принесли в жертву какому-то там своему божеству ни в чем не повинного человека или еще хуже — серию ни в чем не повинных людей…

— А что показало вскрытие? От чего умер Бурят? — спросил Макарон. — Мне это очень нужно знать самому.

— Не сомневайтесь, он умер не от вскрытия, — сказал следователь.

— Ну и шуточки у вас.

— Да уж какие тут шутки, — прикинулся неуставшим следователь. — Причина смерти не установлена. Пока не установлена. Но вы знаете, сколько охотников найдется, чтобы внести коррективы в окончательный документ.

— Я понимаю, — сказал Макарон.

— У вас врагов чуть ли не каждый второй.

— Я знаю.

— Так что, давайте думайте, — посоветовал ему следователь. — Вернемся к вопросу через неделю. Но думать надо быстро, на носу выборы, и вашей неприкосновенности скоро может выйти срок, а тогда… тогда заниматься этим делом буду уже не я, а кто-нибудь из той команды. Изменят меру пресечения. Сами знаете, как это делается, меня попросту отстранят от ведения следствия.

Что можно предъявить губернатору, у которого полгода прогулов? Пропавший без вести, но отыскавшийся руководитель региона. Как быть с досрочными выборами, если они уже назначены. Они ввергнут регион в лишние траты. Назначены выборы на основании, которое перестало существовать. Но на момент их назначения оно имело место быть. Юристы ломали головы. Естественно, жизнь не стоит на месте — надо же кому-то управлять вверенным пространством, поэтому выборы отменять нельзя. Но с другой стороны, зачем выборы, если пропавший губернатор нашелся? Найтись-то он нашелся, но на нем висит убийство. В качестве доводов против убийства — недоказанность и сенаторский иммунитет. Очень много вопросов.

На утряску позиций было брошено все Министерство юстиции. Суды заседали по всей вертикали — и местные и конституционные — без конца. Прецедента, подобного макароновскому, в судебной и властной практике не случалось.

Страна сразу раскололась на две части — одна была за то, чтобы губернатора Макарова восстановить во всех правах без ограничения, другая за то, чтобы посадить за убийство Бурята. Разводки длились достаточно долго, но ни к чему не приводили — кутерьму должны были смять подступавшие, как ком к горлу, внеочередные выборы.

Вскоре приехал вызванный Владимиром Сергеевичем Артамонов. Он нашел Макарона в нетопленой бане среди вороха бересты.

— Ах, вот ты где прячешься! Я с ног сбился тебя искать! — кинулся Артамонов обнимать друга. — В газетах про тебя такое пишут! То ты умер, то не умер, то нашелся, то не пропадал вовсе… С какими-то сектантами спутался…

— Только не так бойко, — пропридержал его Макарон. — Давай я буду отвечать на вопросы в порядке их постановки.

— Давай, — согласился Артамонов, поскольку ему некуда было деваться. Просто мне не терпится все узнать. Так признавайся, где же ты был все это время?

— На даче, — сказал Аксакал.

— Ценю находчивость, — поощрил его Артамонов. — В области дел невпроворот, а ты на дачу.

— На даче показаний, — сказал Макарон с растяжечкой, как это он умел хорошо проделывать. — Только что вернулся. — И затем поведал о казусе с омоложением клеток. Поведал и то, как Прорехов впал в угар и под воздействием бензольных дум продал на пару с Шарлоттой Марковной контрольный пакет бизнеса. — А все потому, что бизнес имел структуру общества с ограниченной ответственностью, — сказал Макарон. — Было бы у нас акционерное общество — ничего бы подобного не произошло. Я предупреждал, давайте перерегистрируем. А ты все: нет-нет, зачем?!

— Но мою долю, я надеюсь, он не продал? — спросил Артамонов.

— Нет, твою он оставил в твоем распоряжении, — сказал Макарон, — но она обесценена. Теперь ей грош цена!

— И что, нельзя спокойно разобраться?

— Голосов не хватает для спокойного разбирательства. Надо подавать в суд. Наш бизнес под людьми Платьева.

— Как?