Царевна Софья

В связи с пребыванием в России шведского посольства датчанин Горн сообщил в одном из своих донесений уникальные подробности открытого столкновения группировок в Боярской думе по вопросу о роли Софьи в русско-шведских переговорах: «На первой аудиенции, данной шведским послам… царевна Софья, разумеется, присутствовала и в качестве правительницы хотела вести переговоры вместо своих братьев по причине их малолетства. Но так как это не только могло повлечь за собой чрезвычайно серьезные последствия, но и не имело примеров, то возникла необходимость созвать заседание Думы в полном составе, на котором это намерение было не только не одобрено, но обнаружилось крайнее изумление тем, что подобная мысль вообще могла обсуждаться. Князь Василий, внушивший царевне это желание, сказал, что в прошлом многое было не принято, а теперь не только может, но должно быть введено в употребление. Он сослался на пример королев Елизаветы Английской и Христины Шведской, которые не только давали публичные аудиенции всем иноземным посланникам, но также в течение некоторого времени правили своими королевствами добрым и достохвальным образом. На это ответили, что тут следует проводить большое различие, так как вышеупомянутые королевы находились у власти, не имея братьев, как законные наследницы».^{238}

В результате переговоры со шведскими послами формально велись без участия Софьи Алексеевны, однако в их ходе правительница пристально следила за ситуацией, неоднократно проводила совещания с Голицыным и выслушивала его доклады.

Горн понял, что не сумел выполнить основную задачу своей миссии — натравить Россию на Швецию: русско-шведский трактат был подписан и утвержден государями. С этого времени он вел с руководителями российской внешней политики переговоры по поводу заключения русско-датского договора, касавшегося протокольных вопросов. Договор этот был подписан 10 августа. Согласно ему датские послы, посланники и курьеры должны были являться на аудиенции у царей и на конференции с российскими «министрами» без головных уборов и шпаг. Был также установлен размер денежного содержания датских дипломатов в России и определен набор ежедневно отпускаемых им продуктов питания: «белой хлеб пшеничной» — два хлеба и две булки, «ценою в любский шиллинг», живого гуся, утку, поросенка, тетерева и двух рябчиков. Дворянам и офицерам из посольской свиты полагались «каждому на день» один пшеничный и два ситных хлеба, а «всем обще» — три битых гуся, тетерев, заяц и две утки. Кроме того, «послам и дворянам обще» отпускались два барана, десять барашков, 25 кур, четыре больших куска ветчины, 30 фунтов мяса, десять фунтов соли, лук, чеснок, свечи и пр.

Послам ежедневно причиталось по восемь чарок «двойного вина», по бутыли «шпанского» вина, рейнского вина, смородинного или малинового меда, а также ведро «доброго меду» и два ведра «доброго ячменного пива», а свите — по четыре чарки двойного вина, бутыль вареного меда, четверть ведра сладкого меда и полведра «доброго» меда. Послам также следовало выдавать определенное количество сахара, перца, имбиря, корицы, гвоздики, мускатных орехов, кардамона, шафрана, изюма, чернослива, миндальных орехов, лимонов и винных ягод.^{239}

Вскоре после подписания этого договора Горн покинул Россию.

«Вечный мир»

Первоочередной внешнеполитической задачей правительства Софьи Алексеевны стало упорядочение русско-польских отношений, остававшихся неопределенными со времени заключения Андрусовского перемирия (1667), завершившего войну, которую Россия вела с 1654 года против Речи Посполитой за возвращение смоленских и черниговских земель, части Белоруссии, а также за обеспечение воссоединения Украины с Россией. Русскому государству были возвращены Смоленск, Дорогобуж, Велиж, Северская земля с Черниговом и Стародубом; Польша, не признав в полной мере воссоединение Левобережной Украины с Россией, согласилась временно оставить украинские земли на левом берегу Днепра и Киев под властью российской короны.^{240} Перемирие было установлено первоначально до июня 1680 года; в царствование Федора Алексеевича русская дипломатия добилась продления его еще на три года. Таким образом, к лету 1683 года заключение «Вечного мира» с Речью Посполитой стало насущной проблемой российской политики.

Внешнеполитическая ориентация после окончательного подавления московского восстания оставалась неопределенной. Решить украинский вопрос можно было как дипломатическим, так и военным путем. Возможность дипломатического решения представлялась Софье и Голицыну вполне реальной в условиях, когда Речь Посполитая была особенно заинтересована в союзе с Россией против Турции. В 1683 году русские послы в Варшаве Иван Чаадаев и Лукьян Голосов в соответствии с полученным ими наказом заявляли, что «без вечного мира и без уступки… городов и всее Украины и Запорожья чинить ныне союз невозможно».^{241} Однако польская сторона упорно настаивала на возвращении ей Киева.