Царевна Софья

— Они не в праве этого сделать! — воскликнула Софья. — Моего имени нет в этом указе. Он недействителен!.. Князь, напиши сейчас же другой указ об уничтожении присланного. Объяви, что тот будет казнен смертью, кто осмелится исполнить указ, написанный и разосланный без моего согласия.

— Государыня, позволь мне еще раз, может быть, последний, сказать откровенно свое мнение. Указ твой не будет иметь никакой силы и действия без имен обоих царей. Если же имена их царских величеств написать в указе без их согласия, то они могут обвинить тебя в присвоении принадлежащей им власти.

— А разве я не имею теперь права обвинить их в отнятии у меня власти, неоспоримо мне принадлежащей? — гневно закричала Софья. — В объявлении о вступлении их на престол было сказано, чтобы во всех указах писали вместе с их именами и мое. С тех пор власть их соединена нераздельно с моей. Покуда они цари, до тех пор я правительница… Поезжай сейчас же в монастырь, — продолжила она, обратясь к Серчееву, — и перескажи все слышанное здесь тобою. Объяви младшему брату моему, что я решусь на самые крайние средства, если он не отменит этого несправедливого указа.

— Исполню волю твою, царевна! — сказал Серчеев. — Но прежде должен я исполнить еще одно повеление царя Петра Алексеевича. Он приказал взять Шакловитого и привезти в монастырь.

— Шакловитый бежал из Москвы, и ты напрасно потеряешь время, если станешь его отыскивать.

— Царь повелел мне искать его везде, не исключая и дворца.

— А я тебе запрещаю это!

— Не заставляй меня, царевна, оказывать неуважение к повелению дочери царя Алексея Михайловича. Дозволь мне исполнить царское повеление.

С этими словами Серчеев пошел к двери, которая вела в другую комнату.

— Ты осмеливаешься обыскивать мои комнаты?! — воскликнула Софья. — Остановись! Я велю казнить тебя!

В это время вошел князь Петр Иванович Прозоровский и сказал царевне, что царь Иоанн Алексеевич велел сообщить ей, чтобы она дозволила Серчееву взять Шакловитого, скрывающегося в ее комнатах.

Софья переменилась в лице, хотела что-то сказать, но Серчеев отворил уже дверь в другую комнату и вывел оттуда Шакловитого.

— Спаси меня, государыня! — воскликнул тот, бросаясь к ногам Софьи. — Тебе известна моя невиновность!

— Покорись, Федор Иванович, воле царской! — сказал Прозоровский. — Если ты невиновен, то тебе нечего бояться: на суде докажешь правоту свою. Правый не боится, суда. Если же ты станешь противиться, то полковнику приказано взять тебя силой и привезти в монастырь. С ним присланы сто солдат, которые стоят около дворца и ожидают его приказаний.

Шакловитый, ломая руки, вышел из дворца с Прозоровским и Серчеевым.

После четырехдневных допросов Шакловитый, Петров и Чермной были уличены в умысле лишить жизни царя Петра Алексеевича и его мать и учинить мятеж. Одиннадцатого сентября, царь повелел думному дьяку выйти на крыльцо и прочитать всенародно розыскное дело о преступниках. По окончании чтения со всех сторон раздался крик: «Смерть злодеям!» Дума приговорила их к смертной казни. Истопник Евдокимов, подьячий Шошин и другие сообщники Шакловитого сосланы были в Сибирь.

Вскоре после казни Шакловитого и его сообщников боярин князь Троекуров послан был царем Петром в Москву. Он пробыл около двух часов у царя Иоанна Алексеевича и пошел потом в комнаты царевны Софьи для объявления ей воли царей. Властолюбивая Софья принуждена, была удалиться в Новодевичий монастырь. Там постриглась она и провела остальные дни жизни под именем Сусанны. Боярина князя Голицына приговорили к ссылке в Яренск.

XII

— Что это, Андрей Матвеевич, за звон по всей Москве сегодня? — спросила Варвара Ивановна своего мужа, который отдыхал на скамейке в светлице жены. Накануне, тридцатого сентября, возвратился он из Троицкого монастыря домой.

— Разве ты забыла, что сегодня праздник Покрова Пресвятой Богородицы.

— Конечно, не забыла. Но обедни-то давно уже прошли, а все звонят и звонят.

— Как, Андрей Матвеевич, ты дома?! — воскликнул Андрей, входя в комнату. — Разве не слыхал ты, что сегодня царь Петр Алексеевич выезжает в Москву?

— Неужто? — вскричал Лаптев, спрыгнув со скамейки. — Жена, одевайся проворнее, пойдем встречать царя-батюшку.