Цветы в море зла

Все единодушно выразили криками свое одобрение. Тотчас послали за музыкантами, чтобы принести жертвы предкам. Цзинь Вэньцин с женой встали впереди, а Цайюнь поодаль. Когда церемония окончилась, Цайюнь поклонилась супругам, и гости повели ее в комнату новобрачной. Цзинь был так обрадован исходом дела, что в сердце у него распустились цветы, а мысли порхали, словно лепестки. Вскоре он вышел из комнаты новобрачной и начал занимать гостей. Друзья наперебой подшучивали над ним и задавали ему вопросы, на которые ответить было труднее, чем найти танского монаха [153]. Начался грандиозный пир. Гости хотели позвать девушек, но им пришлось отказаться от этой мысли, так как Цзинь Вэньцин получил указ от самого Сына Неба и был облечен посольскими полномочиями.

Цзинь Вэньцин пил вместе со всеми, пока глубокой ночью гости наконец не стали расходиться. Из приличия Цзинь направился в спальню жены, но обнаружил, что она закрыта на замок. Ему оставалось только пройти в комнату новобрачной, где он с удовольствием вспомнил старые времена. После долгого расставания были, конечно, и тесные объятия, но это ясно само собой и рассказывать здесь не о чем.

Как всегда, быстро прошел медовый месяц; срок отпуска истекал. Цзинь Вэньцин простился с женой, взял с собой Цайюнь и уехал в Шанхай. В то время между Сучжоу и Шанхаем постоянного речного сообщения еще не было, как сейчас, когда по этому направлению беспрестанно курсируют пароходы различных компаний. Но поскольку Цзинь Вэньцин был императорским сановником, начальник шанхайской области послал за ним специальный служебный катер, который на следующее утро причалил к шанхайской пристани. Цзинь приказал устроить Цайюнь на берегу, а сам, оставшись на катере, принял участие в пиршестве, организованном в его честь областными и уездными чиновниками. Из временной резиденции императора принесли несколько столичных писем: среди них были и обычные поздравления от родственников и друзей, и рекомендательные письма от влиятельных особ. Кроме того, знаменитые ученые прислали ему прощальные стихи, написанные столь искусно, что Цзинь Вэньцин не мог оторваться от них. Наконец он заметил письмо от Чжуан Хуаньина и поспешно вскрыл конверт, подумав, что у этого человека стоит поучиться стилю.

Вы спросите, почему Цзинь с таким уважением отнесся к имени Чжуан Хуаньина? В нашей книге Хуаньин еще не появлялся, и придется рассказать о нем подробнее. Он был уроженцем провинции Гуандун, происходил из семьи мелкого чиновника, однако ученость его могла загрузить пять телег, а литературные познания — засыпать Три ущелья [154]. Кроме того, он глубоко проник в западные науки, несколько раз ездил за границу и за успехи в дипломатических переговорах был произведен в помощники министра. Слава о Чжуан Хуаньине гремела, и вскоре он должен был отправиться посланником в Америку, Японию и Бельгию. Но когда Цзинь Вэньцин вскрыл конверт, он с удивлением обнаружил там серьезное, рассудительное письмо, а длинное стихотворение: