Цветы Вашного

Лоис МакМастер Буджолд Цветы Вашнуя

***

Аэрофургон заложил вираж. Вадим Самми, егерь-пилот из лесничества Округа, показал за широкое стекло кабины:

— Вот, леди Форкосиган, граница зоны отчуждения Вашнуй уже видна. Во-о-он… там.

Катриона вгляделась. Расчищенные поля и разбросанные тут и там фермерские усадьбы уже закончились несколько километров позади. Теперь под фургоном простиралось ничем не нарушаемое холмистое покрывало, сотканное из местной барраярской растительности — красно-бурого цвета — и завезенной земной — зеленой. Сплошь кустарники и деревья, между которыми изредка виднелись проблески бегущей воды, или куски луговины, или болото.

— А как вы это увидели?

Ее муж Майлз, нетипично молчаливый все время их получасового полета от Хассадара, столицы Округа, подался вперед между двумя передними креслами и пояснил:

— Там стоят предупреждающие знаки. На вкопанных столбах или прикрученные к стволам деревьев — через каждые десять метров по всему периметру зоны, все двести километров. Одной из задач лесничества является обходить эту границу ежегодно, проверять окружающий уровень радиации и заново вешать знаки, которые рухнули вместе с деревьями или еще по какой-то причине.

— Мы перемещаем их вглубь территории на несколько метров каждый год, там, где можем, — сообщил Вадим. — Несколько метров — это уже кое-что.

— Что, одних только знаков достаточно, чтобы не пускать людей внутрь? — удивился Энрике Боргос, сидевший сзади рядом с Майлзом.

Доктор Боргос эмигрировал сюда с Эскобара. Обернувшись к нему, Катриона улыбнулась с легким сожалением и пояснила:

— Все дело в невидимости. Когда вы не в состоянии разглядеть опасность своими глазами хоть где-то, то видите ее повсюду. И ваше воображение рисует отраву даже там, где ее нет.

Энрике обдумал эту мысль, почесал нос:

— Лично я бы предпочел взять дозиметр.

Майлз пожал плечами:

— Много десятилетий подряд эти знаки работали. Для людей постарше, во всяком случае. Что касается молодежи… мы сейчас обсуждаем, не поставить ли вокруг этих земель ограждение. — Он задумчиво моргнул. — Это в своем роде прогресс, я полагаю.

— Но, если проект Энрике окажется успешным, может, нам и ограждение не понадобится, — заметила Катриона. Майлз вздохнул и подтвердил:

— Ага. — И, выждав секунду, добавил: — Вадим, возьми немного выше и сделай для нас круг над городом. Вряд ли Катриона когда-либо видела Форкосиган-Вашнуй вблизи.

«Это верно». Несмотря на то что в хассадарской лаборатории она принимала непосредственное участие в работе над проектом, на место полевых испытаний она выезжала впервые. Майлз, любитель двойных стандартов, всегда нервничал от самой идеи подпустить ее близко к зараженной зоне, а Катриона до определенного предела была склонна ему потакать. Но некоторое время назад они этот предел миновали. Впрочем, своих детей они по общему твердому согласию решили оставить в Хассадаре вместе со знающей и умелой няней.

— Конечно, лорд Форкосиган, — отозвался пилот и начал набирать высоту.

Катриона разглядывала его профиль. Вадим уже несколько недель работал вместе с Энрике на испытательном участке, но лишь сегодня она впервые познакомилась с ним лично. Лесничему было меньше тридцати: худощавый парень, выше среднего роста, гладко выбритый и коротко стриженный.

Его лицо казалось сейчас вырезанным из камня и грубо обтесанным — сплошные углы и плоскости, но карие глаза были не столь суровы, и в тревожащем присутствии лорда и леди Форкосиган в них даже притаилась неуверенность. Катриона знала, что Вадим служит в штате лесничества почти десять лет.

Как бы объяснить ему, что именно его преданность Округу уже привлекла внимание его лорда и ему не нужно зарабатывать репутацию в глазах Майлза с нуля? Что ж, Майлз сам с ним поговорит еще до вечера, без сомнения. Аэрофургон преодолел гребень длинного горного хребта, бегущего с северо-востока на юго-запад, и взгляду Катрионы вдруг открылось место, где раньше стоял разрушенный город Форкосиган-Вашнуй. Его границы она смогла различить лишь по излучине реки, которая некогда пересекала город, а также по неровному кольцу заросших растительностью холмиков несколькими километрами далее — больше от разрушенных зданий ничего не осталось.

— Кажется, мне было лет десять, когда мой дед граф Петр впервые показал мне это место с воздуха, — припомнил Майлз, глядя в заднее окно. Двадцать пять лет назад, мысленно подсчитала Катриона. Тогда еще были видны такие здоровенные стеклянистые участки почвы там и сям, и якобы в темноте они светились голубым, но, возможно, последнее — лишь страшные байки у костра. Похоже, благодаря лесу и ветру теперь от них ничего не осталось. В дневном свете внизу сейчас ничего не светилось и не блестело, разве что случайные блики на поверхности реки.

— А насколько большой был город? — поинтересовался инопланетник Энрике, прижав ладонь к стеклу.