Турецкие народные сказки (второе издание)

У этого падишаха была дочь; она, с тех пор как родилась, никогда не смеялась и не плакала. В тот вечер падишах, сокрушаясь по дочери, вышел в сад погулять. Вдруг в саду из одного угла доносятся стоны; он направляется туда и вот видит — старуха. «Ты что здесь делаешь?» — спрашивает он. «Да вот, вышвырнули меня, я сюда и попала», — говорит она. А падишах пэри и думает про себя: «Никак это забавная женщина; отведу-ка я ее к дочери, — быть может, она ее рассмешит!» И вот он рассказывает старухе про свое горе, а та отвечает: «Веди, может быть, и рассмешу». А падишахова дочь потому не смеялась и не плакала, что она с самого рождения не видела человеческого лица ¹⁰. Словом, падишах пэри идет и приводит свою дочь к старухе. Когда девица подошла к старухе, та начала себя расхваливать: «Ах, доченька! Видала ли ты когда-нибудь в своей жизни такую, как я, молодую невесту, с такими жемчужными зубами и с таким ротиком, как круглая чернильница?». Девушка, увидев человеческое лицо и услыхав такие смешные-пресмешные слова старухи, разразилась хохотом. Падишах пэри обрадовался: «Дочь у меня засмеялась, дочь у меня засмеялась!» Потом он начал умолять старуху, чтобы она заставила девушку поплакать. Тогда женщина говорит: «Вот, мне восемьдесят лет. У меня есть мамаша— ей девяносто. Она меня всякими правдами и неправдами как-то выдала замуж за шахзадэ, а он вечером и зашвырнул меня сюда. Вот мать моя (лопни ее глаза!) ¹¹ какое худо мне сделала». Когда она так сказала, девушке стало жаль ее, и она заплакала. Тогда падишах пэри привел старуху в свой дворец и трижды сказал ей: «Проси у меня, чего хочешь». Когда же она сказала: «Я хочу быть молодой девушкой в пятнадцать лет», падишах пэри придал ей вид молодой пятнадцатилетней девушки. Отправившись прямехонько на то место, куда вышвырнул ее шахзадэ, она взяла и уселась там. А наутро шахзадэ и говорит: «Ну-ка, посмотрю я, сдохла ли эта ведьма». Когда он посмотрел в окно, глядь! — его восьмидесятилетняя ведьма превратилась в девушку поразительной красоты. «Должно быть, ночью глаза меня обманули», — говорит он, спускает веревку, обвивает ею девушку вокруг талии и втаскивает наверх. Потом заново устраивает свадьбу и берет за себя эту девушку. Когда прошло несколько дней, девяностолетняя говорит: «Посмотрю-ка я, что поделывает та девчонка». Приходит она во дворец и вдруг видит, что та и в самом деле превратилась в юную пятнадцатилетнюю девушку. Она подходит к ней и спрашивает: «Как это случилось, что ты такой стала?» А та и говорит: «В полночь — так, чтобы никто меня не видел, — пошла я к лудильщику и сказала ему: «Полуди меня хорошенько». Он бросил меня в огонь, а я ему сказала: «Раздувай мех, раздувай: это ничего, что я сгорю». Когда он меня вытащил, полудив на огне, я и стала такой». После этого девяностолетняя, придя ночью в лавку¹² лудильщика, разбудила его и пристает: «Как хочешь, а полуди меня!» — «Ты что, баба, с ума спятила, смерти своей хочешь?» Как он ее ни отговаривал, старуха так и привязалась к нему: «Раздуй мех да полуди!» А лудильщик и говорит: «Эх-эх, похоже, что ей жизнь надоела!» — разжигает горн, бросает туда старуху. А старуха, когда уже начала гореть, все приговаривает: «Раздувай, лудильщик!» И вот лудильщик, раздув меха вовсю, сжигает старуху на огне.

А та девушка избавилась от нее и стала жить с шахзадэ.

73. Хитрая женщина

 какое-то время была одна женщина, занятием которой было обманывать народ. Этим она добывала себе средства к жизни. С утра до вечера она ела и пила с тунеядцами¹, а лишь только еда у них кончалась, она шла обманывать других.

И вот еда у нее кончилась. Пока она раздумывала: «Кого бы мне обмануть?» — ей пришло на ум, что в том квартале была одна ханым и эта ханым любила одного водоноса. Так как это ей было хорошо известно, то она отправляется прямехонько в дом той женщины. Пока она болтала о том, о сем, она заметила, что во дворе полным-полно гусей, уток, индюков, которые так и кричат. Женщина и говорит хозяйке: «Ханым, куда их столько — от их гоготанья разговаривать нельзя!» А ханым говорит: «Ах, да муж мой всегда ест птичье мясо и потому каждый день приносит птицу, мне этот гам тоже надоел, но что же делать?» А женщина говорит: «Если бы ты отдала их мне, я выучила бы каждого из них петь разные песни; когда же я принесу их тебе обратно, они, вместо такого гоготанья, будут петь песни, и тебе будет приятно». Ханым говорит: «Ах, разве животина когда-нибудь поет песни?» Та говорит: «Так поет, что даже удивишься; но чтобы их кормить, мне надо мешок рису и мешок изюму: если они будут есть кукурузу, тогда, конечно, не запоют». Хозяйка поверила ее словам: «Хорошо, бери, гони, а когда ты их обучишь, я тебе еще много денег дам». С этими словами она всех их отдает той женщине да еще дает ей мешок рису и мешок изюму. Женщина берет мешки и гонит к своему дому целое стадо птиц. Снова собрав тунеядцев, она каждый день резала по одной птице, фаршировала ее рисом и изюмом, жарила в печке одну за другой, и они поедали их.