У Джульетты нет проблем

Репетицию начали уже почти в четыре. Сыграли парочку композиций, после которых Карина строго выговорила каждому: кто торопится, кто не слышит никого, кроме себя, а кто слишком подстраивается под других, – для всех нашла «доброе» словечко. Уж в чем, в чем, а в музыке она разбиралась, пожалуй, лучше всех. Ну, еще Толик Тянь из «Г» класса тоже соображал, он одним из первых откликнулся на призыв собрать группу и притащил аккордеон. Смелков оборжался сначала. Но, услышав, как Толик играет, прикалываться перестал.

Непонятно, заметил Толик или нет, что стал на несколько минут объектом шуточек. Вообще Тянь – странный парень. За все это время от него, наверное, только десяток слов и слышали. Ростом маленький, не по годам, – из-за аккордеона не видно. Стеснительный. Но на инструменте такое вытворяет! Хоть что может сыграть. У Тяня кто-то в семье профессионально с музыкой связан, то ли играет где-то, то ли студию держит. И сам Толик ходит в музыкалку с раннего детства – видно.

Пашка Медведев – на бас-гитаре. Нормальный парень. Спокойный, как медведь в малиннике. Главное, не злить. Егор из десятого любитель стендапа. Вот и прикольнулся, притащил откуда-то горн. Правда, играет не на нем, а на ритм-гитаре, еще может на губной гармошке.

Кирка Лосев увязался. Себе на уме. Клавишник. Но инструмента для него пока не нашли. Не пианино же из актового зала сюда тащить. Поэтому на репетициях только присутствует.

А Карина – вокалистка. Голосина у нее – дай боже! Впрочем, с дедушкой-дирижером, наверное, немудрено. И с мамой – преподавателем музыки в институте искусств.

Когда вышли из подвала, Максим вдруг понял, что ужасно устал. Ребята предложили погулять, но какое там, до дома бы доползти, рухнуть на диван и полежать часок-полтора. А ведь еще уроки делать. И малышня все дома торчит.

Карина, не обращая внимания на то жалобные, то грозные взгляды Смелкова, увязалась за Максимом. Ну, не совсем за ним, конечно, просто им по пути. Шла молча. Сосредоточенно смотрела вперед, словно боясь упустить что-то важное. А потом вдруг спросила:

– Слушай, ты как считаешь, Димка в меня все еще влюблен?

Блин! Вот так вопрос! На миллион. Последняя ступень. И нет подсказки: ни звонка другу, ни пятьдесят на пятьдесят, ни помощи зала.

Максим пожал плечами:

– Не знаю. Мы не говорили с ним об этом.

Кивнула: мол, ясно.

– Просто замечал, ненужное внимание всегда достает?

– Замечал.

– Смелков для меня, как братишка. Маленький, навязчивый, обидчивый. Без него скучно, с ним тесно. – Видно, Карине захотелось выговориться. – Но нравится мне совсем другой парень.

Сердце Максима тревожно екнуло. И надо бы что-то, наверное, сказать. Но все слова раскатились, как горошины из лопнувшего стручка. Так до боли захотелось, чтобы Арцеутова не продолжала. Потому что, во-первых, ему не хотелось быть тем «другим парнем», а во-вторых, это значит: или ставить под угрозу дружбу с Димкой, или конец репетициям – не сможет он смотреть в глаза ни другу, ни Карине. Угораздило же ее вернуться. И когда успела-то? Влюбиться.

– Чего молчишь?

– Ну, ты… Это… Не обижайся, Карин, просто мне… У меня…

– Ты чего? – Она встала и вытаращила глаза на закосноязычевшего Максима, а потом расхохоталась.

И уже без объяснений стало понятно, что он зря боялся. Потому что смеялась одноклассница не наигранно, чтобы завуалировать свою обиду, а по-настоящему, так, что от этого смеха тоже становилось смешно.

– Ты дурак, Ольхов! – задыхаясь, выдала Арцеутова. – Подумал, что я тебя, что ли, имею в виду? Правду говорят, что мальчики в этом возрасте с головой не дружат совсем. Просто я посоветоваться хотела. Как с другом.

– Как с другом? – прищурился Максим.

Проглотить неожиданную обиду на «дурака» оказалось легко. Потому что друга можно и обозвать, если он заслужил.

– Ну да. Или ты из тех, кто считает, что мальчики и девочки дружить не могут?

– Да нет.

– Так да или нет? Определись.

– Могут, – согласился он.

– Ладно, это так, лирика, – махнула рукой Карина. – В общем, думаю, что говорить Смелкову я ничего не буду. А то разобидится, психанет. Но и сюсюкать с ним, как с больной собакой, – тоже. Это ведь не ложь?

Максим помотал головой.

Дальше опять пошли молча. Каждый, видимо, думал о своем, переваривал. Карина свернула к своему дому, махнув рукой просто, по-дружески. А Максим только сейчас понял, что она так и не сказала, кто же ей нравится, если не он и не Смелков? Такой важный вопрос, а без ответа.

Глава 10