Убийства во Флит-хаусе

– К тому же система завалена апелляциями, – добавила Джаз. – Даже если обвиняемому выносят приговор, откуда ни возьмись появляется хитромудрый адвокат и машет притянутой за уши уликой: иногда материальной, но чаще – психологической.

– В смысле, «я не виноват, что стал убийцей, просто в младенчестве мать не кормила меня грудью»? – поморщился Джонатан.

– Угадали. Простите, я могу показаться безжалостной, однако безжалостна сама жизнь. У всех людей неидеальные детство и юность. У всех есть причины пойти и хладнокровно кого-нибудь убить. Слава богу, большинство так не поступает. Те же, кто поступает, должны нести ответственность за свои действия. Должны быть наказаны за то, что совершили.

– Согласен. Вы ведь и сами пережили горький опыт, Джаз, – тихо проговорил Джонатан. – Я знаю, что произошло с вашим отцом.

Джаз ненавидела эту тему – слишком живы были еще воспоминания о тех событиях.

– Да. Он был хорошим человеком, приходским священником, помогал неимущим. И что получил за свои труды? Пулю в спину. Стрелок же получил два года, а вышел через шесть месяцев. На основании ограниченной вменяемости. А через три недели напал вновь.

– Сочувствую. Просто нет слов. – Джонатан вздохнул. – Ничего, если я спрошу, что ваш отец делал тогда в Хакни? Я-то думал, он преподавал здесь богословие.

– Все верно. До двенадцати лет я росла в Кембридже. Затем папа объявил нам с мамой, что ему надоело учить богословию горстку студентов из среднего класса. Он желает идти в люди и применять на практике то, что проповедует. Папу посвятили в духовный сан, и мы переехали в Хакни. Из уютной кембриджской гимназии я попала в обычную среднюю школу Восточного Лондона. Настоящий культурный шок. Хотя это меня закалило.

– Верю. Вам не позавидуешь.

– Было трудно, да, но я безмерно восхищалась отцом. К тому же в той школе я выучила немало разных хитростей, которые не раз пригодились мне на нынешней службе.

– Например?

– Ну-у, это уж точно не для протокола. – Джаз усмехнулась: – Сделав всего один звонок, я могу раздобыть все, чего душа пожелает: стимулянт, барбитурат, бензос, план, экстази, кокс, героин…

– Так чего же мы ждем?

– Очень смешно.

– Шучу. Я таким не увлекаюсь – и никогда не увлекался.

– Ну а что еще вы могли сказать детективу? – поддела Джаз.

– Нет-нет, я сторонник честности. И, к счастью, наркотиков я сумел избежать. Честно, – повторил Джонатан.

– А я нет. Правда, не подсела. Перепробовала все. В моем учебном заведении это было… de rigueur, в порядке вещей. Как молока на перемене выпить.

– Обряд посвящения?

– Угу. Вроде того. Белые девочки из среднего класса… – Джаз вздохнула. – Я хотела вписаться в коллектив. Пребывание «по другую сторону» стало очень ценным опытом. Я понимаю, как непросто этим детям вырасти, стать относительно благополучными…

– Что же случилось с вашим отцом?

– Он, как обычно, слишком увлекся. Своей паствой, которая за время его службы выросла из нескольких старушек – божьих одуванчиков до трех сотен прихожан. Папа – очень харизматичная личность. Особенно много он помогал одной женщине, чей ребенок умирал от лейкемии. Женщина обращалась к папе за духовной поддержкой, часто бывала у нас дома. Ее мужу, известному наркоторговцу, это не понравилось. Однажды он явился к нам и выстрелил в папу. Прямо у нас на кухне.

– Черт, – прошептал Джонатан.

– Папе повезло, что он вообще выжил. Во время операции у него случился инфаркт. Папа очень слаб – и слабеет с каждым днем.

– Тем не менее он – неотъемлемая часть Кембриджа. Известен своими глубокими познаниями, добрым сердцем и непристойными шутками. – Джонатан улыбнулся, в глазах сверкнул огонек.

– Папа – удивительный человек, – пробормотала Джаз. – Я люблю его безумно, несмотря на все недостатки.

– Желание творить добро не является недостатком, Джаз.

– Нет, конечно. Только жить со святым порой трудно. Маме пришлось пройти через многое.

– Не сомневаюсь. И вам тоже, Джаз, – мягко заметил Джонатан, внимательно глядя на нее.

– Ладно, сменим тему. – Джаз покраснела. – Вы хотели спросить о чем-то еще? У меня мало времени.

Получилось грубовато, но не специально, а из-за неловкости.

– Нет, пожалуй. Во всяком случае, пока. Мне надо домой, все записать. Вы согласитесь встретиться еще раз, если понадобится?

– Сейчас я очень занята. – Джаз встала.

Джонатан последовал ее примеру.

– Ведете расследование?

– Да.

– Интересное?

– Да. До свидания, Джонатан, надеюсь, я хоть немного вам помогла.

Она протянула ладонь для рукопожатия, он оставил это без внимания.

– Вы припарковались в Тринити?

– Да.

– Нам по пути, я живу в той стороне.

Джонатан вышел из паба первым.

Расстроенная Джаз шла молча. Как он сумел выудить у нее больше, чем она собиралась рассказать?

У домика привратника Джонатан остановился.

– Спасибо за уделенное время, Джаз. Я очень благодарен.

Взгляд голубых глаз на мгновение задержался на лице Джаз, затем Джонатан нагнулся и поцеловал ее в щеку.

– Ну, до свидания.

– До свидания.

Джаз поспешила прочь, в безопасную гавань родительской квартиры. Времени на раздумья не было – в дверях уже ждала Селестрия.