Убийство на поле для гольфа

Несколько дней спустя нас посетил Жак Рено. Лицо его выражало решимость.

– Мосье Пуаро, я пришел проститься. Срочно отплываю в Южную Америку. Мой отец вложил в местную промышленность крупный капитал. Думаю начать новую жизнь.

– Вы едете один, мосье Жак?

– Со мною матушка и Стонор в качестве секретаря. Он любит колесить по свету.

– И больше никто?

Жак вспыхнул.

– Вы говорите о?…

– О девушке, которая столь преданно любит вас, что готова была отдать за вас жизнь.

– Разве я смею просить ее? – пробормотал молодой человек. – После всего, что было, мог ли я прийти к ней и… Боже мой, ну что я ей скажу? Мне нет оправдания!

– Les femmes[93]… У них на этот счет удивительный талант – они могут найти оправдание чему угодно.

– Да, но… я вел себя как последний болван!

– Мы все порой совершаем непроходимые глупости, – философски заметил Пуаро.

Лицо Жака сделалось жестким.

– Тут совсем другое. Я – сын своего отца. Разве кто-нибудь, узнав об этом, согласится связать со мною свою жизнь?

– Да, вы – сын своего отца. Гастингс может подтвердить, что я верю в наследственность…

– Ну вот, видите…

– Нет, минутку. Я знаю одну женщину редкого мужества и выдержки, способную на великое чувство, готовую ради этого чувства пожертвовать собою…

Жак поднял взгляд. Лицо его просветлело:

– Моя матушка!

– Да. И вы – ее сын. Поэтому идите к мадемуазель Белле. Скажите ей все. Ничего не таите. Увидите, что она вам ответит!

Жак явно колебался.

– Идите к ней, идите не как мальчик, а как мужчина. Да, над вами тяготеет проклятье прошлого, но удары судьбы вас не сломили, и вы с надеждой и верой вступаете в новую и, несомненно, прекрасную пору жизни. Просите мадемуазель Беллу разделить с вами эту жизнь. Вы любите друг друга, хотя, возможно, еще не осознаете этого. Вы подвергли свое чувство жестокому испытанию, и оно его выдержало. Ведь вы оба готовы были отдать жизнь друг за друга.

А что же капитан Артур Гастингс, смиренный автор этих записок?

Ходят слухи, что он вместе с семейством Рено обосновался на ранчо за океаном. Но чтобы достойно завершить это повествование, хочу вспомнить одно прекрасное утро в саду виллы «Женевьева».

– Я не могу называть вас Белла, – сказал я, – ибо это имя вашей сестры. А Далси звучит как-то непривычно. Так что уж пусть будет Сандрильона. Помнится, она выходит замуж за принца. Я не принц, но…

Она перебила меня:

– А помните, что Сандрильона ему говорит? «Я не могу стать принцессой, ведь я Золушка, бедная служанка…»

– Тут принц ее перебивает… – пустился я импровизировать. – Известно ли вам, что было дальше?

– Хотелось бы знать!

– «Черт побери», – говорит принц и целует Золушку!

Я так вошел в роль принца, что немедленно последовал его примеру.