Удиви меня

Наверное, потому что этим самым мужчиной оказался никто иной как Алмазов. Кажется, я перестала дышать, когда он наклонился на корточках к девке и с улыбкой на губах отобрал у нее книгу. Кинул ту на песок, а сам принялся о чем-то говорить с девицей. Правда, болтал он недолго, в какой-то момент, неожиданно не только для меня, но и, кажется, для длинноволосой стервы, подхватил ее на руки и о чем-то весело говоря, понес ее в воду. Ладно бы отнес и кинул в воду, так ведь нет же — не бросает. Несет на глубину, окунается с ней в воду и принимается ее кружить. А та только рада, еще и крепко обхватывает Алмазова за шею. А вот дальше больше — пусть я не обладаю способностью слышать на таком расстоянии и воспроизвести то, о чем они щебечут я не могу, но то, что девица тянется к Алмазову и целует его, я различить способна. Ну, сукин сын…

Глава 28

— Я тебя не ждала сегодня. Ты же сказал, что приедешь в воскресенье, — тараторит мама, бегло целуя меня в щеку.

— Мужик сказал — мужик не сделал. Разве в этом есть что-то новое? Приобщаюсь, так сказать, к большинству.

— Дурачок. Ну а если без шуток, что-то случилось? — конечно случилось. Твоего сына бортанули.

— Нет, ничего не случилось. Просто планы поменялись, теперь я занят завтра, а сегодня тут.

— Ну ладно, есть будешь? Давай я оладушки поджарю? Знала бы, что ты приедешь, я бы оставила тебе.

— Нет, мам, я уже ел. Виктор, кстати, дома?

— Нет, уехал позавчера, вернется только завтра. Какой-то важный контракт заключает, я не вмешиваюсь, сам знаешь. Слушай, я же еще не приготовила тебе ничего на ближайшие дни, опять будешь всякую гадость покупать, — растерянно бросает мама, поправляя распущенные, чуть взъерошенные волосы. Казалось бы, уже не молоденькая, но красивая. Выглядит лет на сорок. И не распущенная соблазнами и деньгами, в отличие от Даши.

— Не переживай, гадость очень вкусная. Мне по нраву.

— О, привет, — поворачиваюсь на голос сестры.

— Сто лет будешь жить.

— Ты обо мне вспоминал? А может скучал?

— Да, вот только что думал, где же эта распущенная малая ходит. Как дела?

— Лучше всех и не называй меня малой. А мы на следующей неделе едем на Сейшелы, — радостно восклицает Даша, щелкая пальцами. — Папа купил офигенный тур. Там такой отель… пипец просто. Я таких фото наделаю, что все помрут от завести. А какие там номера, — мечтательно произносит сестра. — Скорее бы вторник.

— На Сейшелы значит, — перевожу взгляд на маму, которая тут же упирается взглядом в пол. — А Соня полетит с вами?

— Еще чего, — фыркает Даша. — Пусть здесь лежит, мешать еще нам будет, дура.

— Ты бы лучше рот закрыла, и следила за своим языком.

— А что сразу закрой рот? Если она нам реально будет мешать, почему я должна слова выбирать? И мама ей предлагала лететь. Сама отказалась — так что дура вдвойне.

— Хватит, Даша, — наконец встревает мама. — Будешь себя так вести, останешься здесь.

— Ага, прям поверила. Почему в этом доме только я могу говорить правду? Обуза, она и в Африке обуза. Столько гемора в самолете с этой коляской, а потом таскай ее еще саму повсюду или брать кого-то, чтобы это делал. А смысл переплачивать столько бабок, если она сама не хочет? Пусть здесь отлеживается, все равно никуда из своей комнаты не рыпается. Все, меня нет, достали, блин, все! — быстро разворачивается и идет в сторону кухни.

— Не говори мне ничего, я не знаю, как с ней справляться, Сережа. Не знаю.

— В деревню к деду, а не на Сейшелы, вот как. Август впереди — пусть на огороде пашет, а не на море жопу греет. Малолетняя стерва. Ты вообще понимаешь, что завтра она тебе плешь проест за отсутствие телефона последней модели, а послезавтра…

— Сережа, пожалуйста, хватит. Я и так знаю, что где-то налажала, мне от твоих нравоучений сейчас точно не будет легче. И вообще, я надеюсь, это переходный возраст и все пройдет.

— Ну да, самообман, он такой. Знаю, плавал. И с кем останется Соня?

— С сиделкой. Она, правда, не хочет лететь. Я ее по-всякому уговаривала, но она ни в какую. Злится только и все. В общем я устала от всех.

— Ясно. Ну может говорить должна была не ты, а родной отец. И хоть немного притвориться, что ему не все равно.

— Сережа…

— Что Сережа? Ладно, все, проехали. Бессмысленный разговор. Она у себя?

— У себя, конечно. А ты к Соне приехал?

— Да. Отвезу ее на пляж. Хорошее, тихое место. Пусть сменит обстановку. Попроси, пожалуйста, чтобы приготовили шезлонг, зонт. Ну и перекусить что-нибудь.

— Это, конечно, хорошо, Сереж, но она не поедет. Она как с цепи сорвалась последние дни.

— Поедет. Возьми ключи, пусть в багажник положат шезлонг.

— А коляска поместится?

— А мы без коляски. Руки и ноги подкачаю, а то уже неделю не занимался, — достаю из кармана ключи и кладу на мамину ладонь. — Все, пойду вести не совсем мирные переговоры.