Уленшпигель и Гулливер. Антиевангелия XVI-XVIII веков

«Обычай при дворе суров, он лишь для рыцарских детей привычен от младых ногтей», с.6. Гельмбрехт заявляет: «Хочу не прятаться в норе, а знать, чем пахнет при дворе... Я ОТПРАВЛЯЮСЬ КО ДВОРУ», с.5-6.

Отец Гельмбрехта якобы горестно причитает, представляя своего сына при царском дворе: «А ПРИ ДВОРЕ наверняка, сынок, ты будешь голодать... Хватает знати без тебя! ... Клянусь, что подлинная знать тебя лишь может осмеять... Ты мнишь, в своем богатом платье, сравняться с прирожденной знатью», с.7-8.

На это Гельмбрехт возражает: «Освоюсь с рыцарским обычаем не хуже знатного птенца, что вырос в горницах дворца, когда мою увидят шапку и золотых кудрей охапку... Мне в каждом замке будут рады, когда надену те наряды, что подарили мне вчера и мать, и добрая сестра... Признают рыцаря во мне... взглянув на эти две ноги, обутых важно в сапоги из кордуанской кожи... МНЕ ДОЛЖНО ЗНАТЬСЯ С ВЫСШИМ КРУГОМ», с.7-8.

И тут неожиданно выясняется, что Гельмбрехт был, оказывается, благородного происхождения. Вот что он сообщает о себе: «Доказано то римским правом, что дети доблестью и нравом, подобьем духа, не лица, выходят в крестного отца. Мой крестный — РЫЦАРЬ БЫЛ, и с детства Я БЛАГОРОДСТВО ВЗЯЛ В НАСЛЕДСТВО», с.10-11.

И далее, когда Гельмбрехт возвращается домой, его приветствуют не как простого крестьянского сына, а как высокочтимого господина. Мы цитируем: «Ну, а служанка и батрак его приветствовали как? «Добро пожаловать!» — сказали? НЕТ, ИМ ИНАЧЕ ПРИКАЗАЛИ, как прежде Гельмбрехту не снилось: «Бог вам навстречу, ВАША МИЛОСТЬ!» — «И вам, vil soete kindekin» — ответил МНИМЫЙ ГОСПОДИН», с.15.

Тут Вернер Садовник, конечно, не утерпел и успокаивает читателя, будто такое высокое величание Гельмбрехта ни на чем, дескать, не основано. Он, мол, являлся МНИМЫМ ГОСПОДИНОМ, ФАЛЬШИВЫМ, А НЕ НАСТОЯЩИМ ВЛАСТИТЕЛЕМ. Но сути дела такие увертливые комментарии не меняют. Ведь Вернер Садовник сам только что проговорился, что людям БЫЛО ПРИКАЗАНО так уважительно называть Гельмбрехта и поклоняться Ему. Иными словами, за ним стояли ВЛАСТЬ И СИЛА, распространяющиеся на весь народ. И народ повиновался приказам.

Таким образом, через всю повесть Вернера Садовника красной нить проходит тема благородного, рыцарского, господского происхождения Гельмбрехта-Христа, взятого им по наследству. Однако потом редакторы специально приземлили, приглушили эту «царскую тему». То же самое затуманивание мы видим и в Евангелиях. Дескать, был Иисус всего лишь простым странником, плотником, а Царем Его именовали «просто так».

11. Многие осуждали Царя Гельмбрехта-Христа за его деятельность и реформы в государстве. Императора обвиняли в разбое.

Мы уже знаем, что многие авторы, в том числе и византиец Никита Хониат, отрицательно относились к Андронику-Христу. Обвиняли Его, в частности, в «неправильных реформах», направленных против части знати, и вообще, — в «творении мерзостей». Именно это обстоятельство и породило, дескать, кровавый мятеж в Царь-Граде против императора.

Тот же самый мотив недовольства громко звучит и в жизнеописании Гельмбрехта. Его обвиняют в преследовании знати, герцогов и графов. Мол, он требовал от них больших денег. Вообще, обвиняют в наглом грабеже. Вот какие слова вкладывает в его уста Вернер Садовник.

«Хвастливо выпятил он грудь и произнес, тряхнув кудрями: «Каков я, видите вы сами. Я так силен, что будет впору свернуть мне каменную гору, железный шкворень, как орех, зубами разгрызу при всех. Теперь, — твердит, — мне черт не брат! Сам император будет рад, коль в плен его не заберу и догола не оберу. А что до герцогов и графов, с них хватит выкупов и штрафов», с.9.

И далее Вернер Садовник заявляет, что Гельмбрехт окружил себя толпой разбойников, которые под его предводительством начали грабить направо и налево. Притесняли как богатых людей, так и простых крестьян. Столь колоритное описание даже похлеще обвинений, выдвигаемых раздраженным Никитой Хониатом в адрес Андроника-Христа. Вот что звучит со страниц «Истории Гельмбрехта».

«В некий замок прибыл он, там чтил хозяин не закон, а грабежи и драки, и жил, как на биваке. Ну, а себя он окружил лишь теми, кто ему служил, — толпой головорезов, никто там не был трезв. Попав в дружину, наконец, СТАЛ ЛИХО ГРАБИТЬ НАШ ЮНЕЦ, в мешок, не брезгуя, совал всё, чем другой пренебрегал. Он и пустяк считал добычей, таков уж был его обычай. Всё без разбора БРАЛ ОН В ДАНЬ: и новый скарб, и хлам, и дрянь хватал направо и налево. Он угонял коров из хлева, он брал козу, он брал козла и в том, что крал, не видел зла, он в доме не оставил ложки, он брал горшки, пустые плошки, он брал кафтан, и плащ, и меч, снимал рубаху прямо с плеч, он женщин не щадил и даже не оставлял на них корсажа», с.14.

В общем, по мнению Вернера Садовника, Гельмбрехт-Христос безнаказанно творил всяческие мерзости.