Улица Светлячков

На экране все так же мелькали снимки Дианы: вот она, совсем юная и застенчивая, в клетчатой юбке и короткой куртке, смотрит в пол; а вот беременная – столько на лице надежды, столько счастья; повзрослевшая и элегантная Диана в шикарном платье с открытыми плечами танцует с Джоном Траволтой в Белом доме; Диана с сыновьями хохоча несется с горки в Диснейленде; а вот она одна, в больнице на другом краю света, держит на руках истощенного чернокожего младенца.

Всего несколько фотографий, а перед глазами вся жизнь человека.

– Как быстро все может кончиться, – сказала Кейт скорее себе, чем Талли, не сразу заметив, что перебила ее на середине фразы. – Она ведь едва начинала жить для себя.

Может, слишком поздно начинала, слишком долго ждала? Кейт знала, как это пугает – видеть, что дети растут, ежедневно провожать мужа на работу, а потом мучительно пытаться решить, чему посвятить жалкий клочок жизни, которым тебе позволено распорядиться самостоятельно.

Снова кадры на экране: принцесса Диана на каком-то приеме, машет толпе, и тут же – ворота одного из дворцов, возле которых уже скопились цветы, принесенные в память о принцессе. Жизнь может измениться в одночасье. Когда Кейт об этом забыла?

– Кейти? Ты в порядке?

– Я, наверное, пойду на писательские курсы в нашем универе, – медленно ответила она. Слова приходилось едва ли не клещами тянуть.

– Серьезно? Круто. Ты офигенно пишешь.

Кейт промолчала. Откинувшись на спинку дивана, она все смотрела на экран и сама удивилась, когда почувствовала, как по щекам заструились слезы.

О принятом решении она почти сразу же пожалела. То есть нет, жалела она не о решении, а о том, что рассказала Талли, которая рассказала маме, которая рассказала Джонни.

– По-моему, это отличная идея, – заметил Джонни несколько вечеров спустя, когда они смотрели телевизор, лежа в кровати. – Я тебе готов во всем помогать, только скажи.

Кейт захотелось вывалить на него миллион причин, почему она не будет успевать заниматься. У него, как и у Талли, вечно все просто, будто жизнь – это блюдо дня в ресторане: заказал, расплатился, и готово. Она-то знала, что все куда сложнее, помнила, каково это – упереться в то, что ты недостаточно хороша.

Но ведь не будешь вечно лгать себе и выдумывать отговорки. Каждый день, когда Мара уходила в школу, помахав на прощанье, Кейт оставалась одна в опустевшем доме, среди опустевшего времени. Уборкой да готовкой это время не заполнить.

Так что одним теплым сентябрьским днем, отвезя Мару в школу, она поехала на причал и, переправившись через залив на пароме, влилась в бесконечный поток машин на улицах Сиэтла. В половине одиннадцатого утра она оставила автомобиль на гостевой парковке университета, дошла до здания администрации и записалась на начальный курс для авторов художественной литературы.

А всю следующую неделю сходила с ума от страха.

– Я не справлюсь, – ныла она в день начала занятий, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

– Справишься, – сказал Джонни. – Мару в школу я отвезу, чтобы ты не переживала, что опоздаешь на паром.

– Я найду о чем еще попереживать.

Он с улыбкой наклонился, поцеловал ее в щеку.

– Давай вытаскивай свою задницу из постели.

Все утро Кейт двигалась словно на автопилоте: принять душ, одеться, собраться.

По пути в университет она не переставала думать: «Куда меня несет? Мне тридцать семь, какой, к черту, колледж?»

В аудитории, кроме нее, не оказалось ни одного человека старше тридцати, даже преподаватель был моложе.

Она и сама не поняла, как и когда это произошло, но постепенно она расслабилась, тошнота отступила. Чем дольше преподаватель говорил об искусстве писателя, об умении рассказать историю, тем отчетливее Кейт понимала: она на своем месте.

Закончив шуточную перепалку в эфире с ведущими утреннего шоу, Талли повернулась к телесуфлеру и без паузы начала зачитывать новости:

– Том Коби, начальник полиции Дэнвера, сегодня признал, что при расследовании по делу Джонбенет Рэмси[110] были допущены некоторые ошибки. По информации из источников, приближенных к полиции…

Завершив выпуск новостей своей фирменной улыбкой, она передала слово Брайанту и Кейти. Пока она сидела за столом, собирая свои бумаги, к ней подошел ассистент продюсера и шепнул на ухо:

– Талли, звонит твой агент. Говорит, у него что-то срочное.

– Спасибо.

Перебросившись парой слов с членами съемочной группы, она вышла из студии и отправилась в свой кабинет. Закрыв за собой дверь, взяла трубку и нажала на кнопку первой линии.

– Я слушаю, привет, Джордж.

– Тебя у входа ждет машина, встречаемся в отеле «Плаза» через пятнадцать минут.

– Что происходит?

– Макияж подправь и приезжай.

Она повесила трубку, сказала всем, кого это касалось, что уезжает на важную встречу, и вышла из здания.

Не успел водитель затормозить возле отеля, как дверь машины тут же распахнул одетый в ливрею швейцар:

– Добро пожаловать в «Плазу», миз Харт.

– Спасибо.

Вручив ему десятидолларовую купюру, Талли вошла в мраморный кремово-золотой вестибюль.

Ее уже ждал агент, Джордж Дэвисон, одетый в элегантный костюм от Армани.