Уникум

Мы лежали в поле, сняв вещмешки. Пулемётчик на бронетранспортёре высоко стоит, может рассмотреть. Никонов с бойцами делали вид, что спешат уйти. Рёв моторов приближался, но никто из засадной группы не демаскировал себя. Когда техника прошла мимо, я выглянул. Отошедший метров на пятьдесят Никонов поднял руки, едва прозвучала одна короткая предупреждающая очередь из пулемёта, установленного на коляске ближайшего к нам мотоцикла.

— К бою, — скомандовал я, вставая. — Огонь.

Никонов с бойцами рухнули в пшеницу, едва раздался прицельный залп. Лучший стрелок попал в затылок немцу за пулемётом «Ганомага», остальные расстреливали мотоциклистов, цели распределены были: двое стреляют по одному экипажу, двое по другому. А я бежал изо всех сил. До брони было метров сорок. Добежав, я забросил в кузов ручную гранату и рухнул на землю. Кузов в «Ганомаге» был не полон, но пару касок я рассмотрел. Почти сразу раздались крики немцев, открылась задняя дверца, но последующий залп снёс всех, кто был в десантном отсеке, а тут и граната рванула. Бронетранспортёр, подёргавшись, встал, мы же, подбежав, сделали контроль. Бойцы ранее не знали, что это такое, но я объяснил, ещё когда задачу ставил. Одного подранка связали, даже перевязали его же индивидуальным медпакетом. Бойцы собирали оружие, снимали с трупов форму, осматривали технику, и всё в темпе вальса, через десять минут нас уже не должно тут быть.

Я пообщался с раненым мотоциклистом. Стоило это сделать побыстрее, ранение у него в спину, лёгкое задето, и немец, стремительно бледнея, быстро терял силы. Выяснить удалось не так уж много, но главное вычислил: это разведка пехотной дивизии была, то есть мы ещё в полосе наступления. Охранные дивизии дальше. Немцы патрулировали свою зону ответственности, засекли на поле окруженцев, то есть нас, и пошли на захват. Рассмотрели, что нас всего несколько человек, но сколько точно, не определили из-за большого расстояния, поэтому залп с тыла для них стал большим сюрпризом.

Немец умер, а я выслушал доклад Никонова, которого поставил старшим, и отдал ему приказ на подготовку к выдвижению. Раненых среди наших не было, парни были поражены, как мы без потерь уничтожили патруль, хотя у противника было всего десять солдат.

Форму с немцев сняли, в одной из канистр на «Ганомаге» воду нашли. Налили в ведро и начали отмывать френчи от крови. Все документы убитых передали мне. Технику приготовили. Нашли в грузовых отсеках колясок и в бронемашине продовольствие, в том числе обычную крестьянскую еду — видимо, у деревенских отобрали: два каравая, шмат сала в три кило, несколько солёных огурцов, половину жаренного на вертеле поросёнка, ну и еще по мелочи. Даже бутыль первача была. Вот её я забрал. Прямо на месте организовали серьёзный перекус. Я разрешил есть, кто сколько захочет, противопоказаний не было, всего сутки голодали. Вообще-то надо захватить машину с продовольствием и желательно заиметь полевую кухню. Озвученные мной цели вызвали у бойцов горячее одобрение.

После перекуса, сытые и довольные, бойцы начали переодеваться. Я свой тюк убрал в багажный отсек коляски БМВ, мне подошла только форма ефрейтора, так что я устроился в коляске за пулемётом, и мы стронулись с места в сторону дороги. Доехав туда, с изумлением пронаблюдали, что по просёлку движутся четыре Т-26 — спешат в сторону передовой. Похоже, наши. Идут внаглую. Замыкающий повернул башню в нашу сторону, но огня не открыл. Возможно, боезапаса не было. Точно наши, вот шлемофоны ребристые, два командира выглядывают, разглядывая нас.

Пропустив их, выехали на дорогу и поехали в ту сторону, откуда появились эти танки. Больше наших не заметили — на дороге, а вот в полях раз шесть встретились. Всегда я останавливал колонну и внимательно изучал в бинокль эти группы. Они это тоже видели и укрывались. Некоторые даже постреливали по нам.

В очередную такую встречу я заметил несколько фигур в комбинезонах и шлемофонах, а мне нужны были танкисты. Тут их было немало, да и окруженцев тут чуть ли не полторы тысячи было. В небе крутился разведчик — значит, немцы о них точно знают. Хорошо, что это полевая дорога, а трасса в стороне — там сплошная пыль от колонн вражеской техники и пехоты. На проселочных разве что патрули встретить можно или небольшие моторизованные части — не больше батальона. Мы один такой, кстати, недавно пропустили.

В этот раз, обнаружив большую группу окруженцев, где были танкисты, я решил пообщаться со старшим командиром.

— Никонов, остаёшься тут, а я с Соколовым прокачусь к нашим. Мне люди нужны. Подготовь белую тряпицу, пусть думают, что я для переговоров выслан, надеюсь, стрелять не будут.

— Есть, — козырнул тот.

— И Гиоргадзе не выпускай. У немцев кавказцев нет, сразу поймут, что мы ряженые.

— Хорошо.