Уникум

Пулемёт у меня с коляски сняли: раз переговорщик, оружия не должно быть, только личное. Встав на люльке, я поднял в руке белую материю — похоже, исподнее чьё-то, скорее всего, из немецких трофеев, — и мы с Соколовым покатили в глубь поля, туда, где наши прятались. По пашне было тяжело мотоциклу идти, здорово качало, но я держался за плечо Соколова и махал тряпицей над головой. Проехали около километра, когда из пшеницы поднялось два десятка бойцов и командиров. Половина из них имела зелёные фуражки пограничников. О, это я удачно зашёл.

— Останови, — велел я водителю.

Мотоцикл замер, и я, спрыгнув на землю, направился к советским командирам. Двое вышли мне навстречу, остальные на месте остались. Вокруг во множестве головы торчали, наблюдали, что будет. Один из командиров был полковником, с перевязанной бинтами головой, второй — лейтенант, я подозреваю — переводчик. Так и оказалось. Тот начал представлять командира дивизии.

— Не суетись, лейтенант, — сказал я тому на русском и кинул руку к виску, пальцами больно ударившись с непривычки о край каски. — Товарищ полковник, командир танковой роты лейтенант Бард, девятнадцатая танковая дивизия Пятой армии, выполняю особо секретное задание командующего. Имею при себе все нужные бумаги. Разрешите предъявить?

— Показывай, — с интересом меня изучая, разрешил тот.

— Лейтенант, помоги.

Я скинул правый рукав френча, и он помог размотать бинт. Я достал из пакетика своё удостоверение и приказ командующего оказывать мне всю необходимую помощь. Полковник около минуты изучал приказ. Потом подозвал кого-то рукой, и к нам подошло ещё пять командиров, одному в звании майора полковник дал изучить бумагу, и майор подтвердил, что подписи он узнаёт. После этого я вернул документы на место и, пока переводчик бинтовал руку, рассказал о своей цели:

— Товарищ полковник, просьба у меня одна: помочь с людьми. Я заметил у вас много людей в комбинезонах. Нужны танкисты, шоферы, зенитчики, разведчики и интендант. Ещё повар и военврач. Рота моя тут формироваться будет, в тылу противника, на базе брошенной техники. Это один из приказов, отданных мне.

— Рисковый приказ, — покачал тот головой. — Будут тебе люди, лейтенант.

Он отдал команду, и вскоре на поле выстроились все люди. Я даже рта открыть не успел, как услышал крик:

— Слава!

Повернув голову, я улыбнулся: от строя бежала знакомая рыжая девушка, военфельдшер Лютова. Подбежав, она первой обняла меня, да и я не сплоховал, покрутив ее в воздухе. Наконец мы расцепились, и она спросила:

— Откуда ты тут взялся?

— Вы его знаете? — тут же заинтересовался старший политрук — я подозреваю, из особого отдела дивизии, взгляд выдавал профессию.

— Это старший сержант Бард. Я рассказывала, как мы из окружения выходили. Он из большого танка мост расстрелял с поездом и бензином.

— Уже лейтенант, — улыбаясь, уточнил я. — Немцы штаб армии захватили, а я отбил. За это мне лейтенанта дали и наградили третьим орденом Красной Звезды.

— Ого. А ты завидный жених!

— Что есть, то есть. Ладно, мне людей в роту отобрать нужно.

Мы отошли чуть в сторону. В строю танкистов я двадцать шесть человек насчитал, знакомых не было. Они не понимали, почему среди командиров немец стоит, но приказ выполнили, выстроились. Мы подошли к танкистам, и я громко сказал:

— Товарищи танкисты! Я лейтенант Бард, ротный из девятнадцатой танковой. Выполняю особое задание командующего. Мне нужны бойцы. Танкисты, шофёры и разведчики, бойцов пять-шесть. Добровольцев прошу выйти из строя. Если есть добровольцы из пограничников, тоже возьму. Единственно, командиры званием выше лейтенанта мне не требуются. Не обижайтесь, мне конфликтов в роте не нужно, званием на меня давить не получится.

Полковник подтвердил, что я советский командир-танкист и действительно имею приказ работать в тылу противника, нужны добровольцы. Постепенно начали выходить люди. Среди танкистов было трое командиров — два старлея и капитан. О них я и говорил, что мне не нужны. Отобрал девятнадцать танкистов, половина воевала на «тридцатьчетвёрках», трое на КВ. Комдив схитрил, он своими бойцами не делился, только пришлыми, но и из тех я смог набрать достаточное количество людей. Девятнадцать танкистов, военфельд шера Лютову как медика — я просил мужчину, отчего она надула губы, но была только она одна, своих медиков полковник не отдавал, а Лютова из госпиталя прибыла для усиления его медсанбата — по факту за дивизией не числится. Повара не было, но имелся целый расчёт зенитки с командиром в звании сержанта. У них счетверённые пулемёты были. Потом шесть пограничников со старшиной, отделение стрелков и двенадцать шофёров.