Уникум

Уже рассвело, когда мы остановились на опушке небольшой рощи, пытаясь под деревьями укрыть всю технику, всё же у нас её немало. Пусть во время засад и обстрела колонны мы два грузовика потеряли, всё равно много техники было. Пока Лютова и военврач второго ранга меня осматривали, я поставил задачу Миронову провести разведку окрестностей. Тут наша дивизия должна стоять, честно говоря, передовая километрах в восьми позади по полученной от пленных офицеров информации, но что-то мы ничего и никого не встретили. Ну и отдал себя в руки медиков, пока разведка убыла на обоих мотоциклах, что у нас были. Нужно понять, почему тут так пусто. Врачи же, что меня осматривали, сообщили, что меня нужно на операционный стол как можно быстрее. Рану чистить, в неё попали мелкие частицы от комбеза, формы и нательного белья, потом зашивать, а то кровотечение никак остановить не могут. Порадовали, что лёгкое не задето.

Меня как раз перебинтовывали, когда вернулись разведчики. Что-то быстро они. Оказалось, наткнулись на санитарный обоз. Правда, перепугали обслугу и немногих медиков, что его сопровождали. Разведка была в немецкой форме на немецком же мотоцикле. Ладно хоть, до стрельбы не дошло. Выяснили, что передовую мы всё же проскочили, а штаб дивизии тут неподалёку. Чуть позже подъехал второй мотоцикл с лейтенантом-артиллеристом в коляске. Неподалёку гаубичная батарея стояла, он оттуда. В штаб дивизии о нас уже сообщили, так что, свернув лагерь, мы направились к деревеньке, где штаб разместился. Должны ждать. Лейтенант при нас сопровождающим.

Добрались благополучно, авиация противника не летала, не без нашей помощи. Генерал лично встречал грохочущую траками колонну. Мои танки возглавляли её. Вся техника на небольшую улицу не вошла, остальное рядом на поле разместили, зенитчики, выставив стволы пулемётов в небо, охраняли их. Я же осторожно покинул танк, Яшин помог, комбез мне сняли, да и френч надет наполовину, правый рукав пуст, видны повязка и косынка. Зато шлемофон на голове. Семенченко, к которому я подошёл, в ответ козырнул мне, ну и доложил генералу и его штабу кратко:

— Товарищ генерал, по приказу командующего нашей Пятой армией генерал-майора Потапова выполнял задание в тылу противника. Задание выполнено, уничтожены вражеский аэродром с сорока бомбардировщиками и штаб пехотного корпуса. Также освобождены военнопленные из двух лагерей, общим числом около пяти тысяч. Вывезено на нашу территорию восемьдесят семь советских командиров, шестнадцать из них из нашей дивизии, и около сотни разных ценных специалистов, в основном врачи и медики. Захвачен пункт сбора советского вооружения, отбиты назад наши танки. Создано три группы для действий в тылу противника, им выданы свои задачи. Выяснив от вражеских офицеров, где стоит в обороне родная дивизия, решил выходить в её расположение, иначе соседи бы технику отобрали. Доложил лейтенант Бард. Прошу доложить о выполнении задания генерал-майору Потапову.

— Генерал-лейтенанту, — поправил тот. — Повысили нашего командарма в звании. Сообщим, это я обещать могу.

Дальше плохо помню. Передал боевой журнал, успел внести туда последнюю информацию по действиям моей роты, все документы, списки для награждения и списки павших. Ну и пять пленных немецких офицеров не ниже майора, что мы вывезли, передал. Всё это приняли — технику, вывезенных командиров и специалистов, — оформили новую технику и ввели её в штат дивизии. За танки мне комдив большое спасибо сказал. А меня отправили в медсанбат. Я проследил, чтобы мои вещи со мной направили, «лейку» я Евстигнееву подарил, мою тетрадь со списком моих подчинённых тоже в сидор положили. Мне ещё лично похоронки писать, от себя. Как резали, чистили и шили в операционной медсанбата, уже и не помню. А вот Потапов меня навестил в медсанбате, поздравил с выполнением задания, одна из групп, что я создал, несколько часов назад тоже вышла к нашим, у соседей. Группа капитана Кубаева. Тоже изрядно немцам вломили. Потапов сообщил, что меня к герою представили, представление от генерала уже ушло наверх, старшего лейтенанта дал лично, видимо, результат моего рейда изрядно командующему помог, и вскоре санитарный эшелон увозил меня в тыл.

Эшелон в пути провел двое суток, видно, что ему зелёный свет дали. Сознания я больше не терял, хотя после операции рана ныла, но постепенно боли уменьшались. Если поначалу подозревал, куда идёт эшелон, то сейчас уже уверился в этом. В Москву. Да и медперсонал это подтвердил. В эшелоне было пятеро раненых из моей группы, трое танкистов обожжённых, которых я помогал из горевшего танка вытаскивать, что запечатлел на фотоплёнку Евстигнеев, как он позже мне рассказал, а тогда я и не подозревал. И ещё двое раненых, эти получили огнестрельные ранения, когда нашу колонну вслепую обстреливали со стороны. Вообще-то раненых больше было, но лёгких оставили в медсанбате, а эти — тяжёлые. Взводный мой лежал подо мной и тихо стонал весь в бинтах, пропитанных мазями. Это он ещё не сильно обгорел, у его мехвода ноги что головёшки. Ампутировали уже.