Unknown

   – Я вижу, ты растерялась, – бледный лик в белом же тумане расплывался, кто-то подумал бы, что попал в дом привидений, но Анна явно ожидала неприятностей от живых, привыкших развлекаться и губить свою жизнь так, чтобы она превращалась в желе или череду одинаково ужасных снов. – Нам сюда, – плотно обхватив запястье Анны, Король шагнул по скрипучему полу, стонавшему, как старая уродливая шлюха, и распахнул дверь "кабинета", где в полумраке горела лишь одна свеча и стояла широкая кровать, рядом с которой кто-то оставил бутылку крепкого спиртного и кальян, от которого вился легкий серебристый дымок.

   Щелчок замком, и вот они наедине, в клетке, со всех сторон которой обитают падшие "ангелы", когда-то бывшие людьми.

   Атоли стянул с себя лицо, мешавшее ему общаться с Учинни, вновь делаясь жутким воплощением изнанки бытия. Полуживым трупом, источающим запахи могилы и постоянного гниения.

   – Теперь нам точно не мешает никакой жених. И у тебя нет причин спешить, – спокойно предположил Король, стягивая с плеч ткань, которая пропиталась отравой моментально.

   Осторожно оглядывающаяся по сторонам Анна даже немного успокоилась. Никаких девушек с ножами в руках, никаких "юношей, накрашенных, как шлюхи". Никого. Правда, углы обшарпанной, но с претензией на былую роскошь комнаты тонули во тьме, и за небольшим кругом света почти ничего нельзя было разглядеть, но вряд ли там кто-то прятался. А Король оставался привычным уже злом.

   От сладковатого, но так непохожего на тошнотворный вкус разложения, запаха чуть-чуть кружилась голова. Или от страха и ожидания непонятно чего, которыми частило сердце, не никак желающее успокаиваться.

   Девушка сделала несколько шагов по комнате и уселась на кровать, игнорируя стул, придвинутый к столу. Почему-то казалось неправильным сесть на него, возможно из-за подсознательной уверенности, что чудовищу это не понравится.

   Атоли, или вернее его образ, рушился, менялся, трансформировался в дикое, невообразимое прекрасное по своей сути монстрообразное чудище, которое ходило на четырех ногах, имело длинный позвоночник и шею, на которой держалась голова зверя, разъедаемого неведомой болезнью. Король сменял обличья, уже не скрываясь от человека и зная, что Анне придется принимать его в любом облике.

   – Налей вина, выпей бокал, а потом затянись... Дурман для вас – отрава, но очень вкусная. Тебе понравится опиум.

   Анна судорожно схватила бутылку вина, едва не уронив ее. Руки слегка подрагивали, и горлышко позвякивало о край стакана – чистого, но какого-то мутного, как будто залапанного или плохо протертого. Учинни было все равно – лишь бы побыстрее выпить.

   Крепкий алкоголь ожег горло до кашля, до попыток продышаться и нормально вдохнуть. Но даже тогда Анна не отрывала взгляд от Короля, в очередной раз уводящего ее в полный абсурда мир, постепенно приучающий к нему, как приучают к дому волка, дабы сделать из человека дворовую собаку.

   Однако Анне не была о себе столь высокого мнения, чтобы сравнить с гордым диким зверем. Она знала, что слаба – еще с детства, когда впервые поддалась испугу и открыла к себе дорогу потустороннему монстру. И все же с каждым разом ей открывали все новые и новые грани персонального ада.

   Девушка обняла губами мундштук и затянулась. Впервые в жизни она пробовала не только наркотик, даже просто курить, так что первая затяжка также не оказалась удачной и вызвала кашель. Крепко сжав в правой руку прохладный металл и прикрывая левой рукавом рот, Анна смотрела на приближающегося теперь уже действительно монстра, в котором не осталось ничего человеческого. Даже облика.

   Король остановился перед Анной, позволяя той еще пару раз затянуться, его острая морда ткнулась в колени и раздвинула их, длинным языком пачкая задранные юбки, которые таким образом чудовище требовало снять немедленно. Вдали от дома Учинни не должны были волновать мораль, догмы и запреты существующего мира. Первые опиумные сети должны были скоро захватить девушку и изменить ее сознание, а пока чудовище потянуло за пуговицу и оторвало ее с тихим рыком.

   Тени в комнате сгустились до смолянистой пустоты, пожирающей шумы за дверью. Вновь они остались одни.

   – Ночи мало для того, чтобы насытиться, – почти ласково сообщил король, вновь проводя шершаво снизу вверх по ткани, точно проходясь промежности и лону.

   А затем подтолкнул девушку отодвинуться дальше под тень балдахина, укрывающего незнакомое бархатное ложе, изнутри словно оживающее и медленно поглощающее в себя, как болото.

   Анна пятилась, опираясь на руки, и все никак не могла оторвать взгляд от своего кошмара. Вязь символов над сердцем и на руке медленно пульсировала, в такт пространству, изгибающемуся то ли согласно воле короля, то ли из-за опиума, навевающему видения.

   – Насытиться?