Unknown

К старому банкиру подошёл слуга, стал ему на ухо что-то говорить, наверное, спрашивать про следующую перемену блюд, а тот раздражённо махнул ему рукой, мол, убирайся.

«Кажется, наелись банкиры».

А Волков, как ни в чём не бывало, поглядывал на банкиров, из последних сил догрызая крыло вкуснейшего вальдшнепа.

А старый банкир, выслушав молодого и покивав головой, произнёс:

- Мы готовы вам дать двадцать пять гульденов за пуд. Но если вы продадите нам не менее ста пудов.

- А двадцать четыре с половиной кроны - это в гульденах…, – Волков стал делать вид, что считает, хотя давно уже подсчитал.

- Хорошо, мы дадим вам двадцать шесть! – выпалил Пьетро Ренальди. - Но вы нам отдадите сто пудов.

- Двадцать четыре с половиной кроны - это почти двадцать семь гульденов, - наконец «подсчитал» кавалер. - На ста пудах - это сто золотых монет.

- Двадцать семь? – Фабио Кальяри скривился.

И тут Волков отбросил всякое притворство и заговорил как надобно, так что банкиры сразу поняли, с кем имели дело:

- Пуд серебра – это почти две тысячи талеров земли Ребенрее, две тысячи талеров Ребенрее – пятьдесят шесть гульденов у любого менялы.

- Монеты и металл - разные вещи, - начал было говорить господин Леманн.

Но Волков только поморщился:

- Не делайте из меня дурака, господин Леманн. Ваше влияние и ваши связи с княжескими дворами позволяют вам пользоваться их монетными дворами. Все князья в округе, все до единого, - ваши должники. Вряд ли вам откажет, к примеру, брат Илларион, когда вы попросите его перечеканить это серебро в талеры Ланна. А за то вы просто спишете долгов Его Преосвященству тысяч на пятьдесят, и всё. Ваша прибыль очевидна и огромна. Ну, это я так думаю.

- Не так уж и огромна в описываемом вами случае, - заметил господин Леманн.

Но Волков лишь улыбнулся ему в ответ: он знал, что прав, он догадывался, что их прибыль будет в два раза выше их затрат, так что можно было не отступать.

- Что ж, - наконец произнёс Фабио Кальяри, - думаю, что мы сможем дать двадцать семь гульденов за пуд вашего серебра, – он повернулся к Алесандро Ренальди. – Алесандро, ты не будешь возражать против такой цены?

Старший представитель фамилии Ренальди только горестно развёл руками: ну, если господин генерал хочет лишить наших детей хлеба, пусть забирает наши двадцать семь золотых за каждый пуд своего серебра.

И тут господа банкиры получили ещё один удар от генерала: вместо того, чтобы с радостью согласиться на их предложение, Волков произнёс:

- Ваше предложение весьма щедро, господа, но в делах денежных я предпочитаю не торопиться. Прошу у вас времени на размышление.

Банкиры снова переглянулись, и Энрике Ренальди спросил:

- И сколько же времени вам, господин генерал, потребуется на размышление?

- О том я вам сообщу, господа, - отвечал Волков, вставая из-за стола.

Банкиры для того его и пригласили, потому и торопились с приглашением, что хотели выторговать у него серебро, пока другие желающие не сыскались. Это было ясно, а значит, ему нужно было ждать. Значит, объявятся и другие желающие. Вот только времени ждать у него не было. Как тут ждать покупателя, когда у твоих земель сильный враг собирает людей?

Молочники и булочники, что на рассвете обходят своих заказчиков, разнося товар, были тому удивлены, что на улице Форели, прямо за монастырём Святых Вод Йордана, собралось много всяких военных людей. А ведь солнце ещё не взошло.

Видно, слухи разнеслись по городу, что славный кавалер собирается набирать себе выезд. Оттого ещё до рассвета к его воротам стали собираться молодые люди на конях и при железе.

С некоторыми были боевые слуги-послуживцы. И почти со всеми пришли их отцы.

Агнес разбудила кавалера со словами:

- Господин, люди собрались, всю улицу забили, вас ждут.

- Люди?

- Те, которых вы обещали смотреть себе в свиту.

- Не в свиту, а в выезд, - уточнил кавалер, вставая с постели.

Он на удивление хорошо себя чувствовал, несмотря на излишества на званом ужине. Он посмотрел на девушку.

- Что вы? - спросила она и уже готова была выполнять всякое его пожелание.

- Не болит ничего, - сказал он. - Удивительно сие, но когда ты рядом, так все хвори мои отходят.

- Пойду распоряжусь завтрак накрывать, – сказала она, довольная тем, что господин это понимает. Девушка даже нос вздёрнула от гордости.

- Вели накрыть стол во дворе, буду завтракать и смотреть людей.

А у ворот вышел шум, видно, не поделили очередь. Чтобы впредь прекратить всякую брань и свару у своих ворот, Волков вышел на улицу сам. И вовремя. Пылкие молодые люди уже стали хвататься за оружие.

- В чём дело?! – крикнул генерал. – Что за склоки у моего дома?

Люди сразу замолчали, стали ему кланяться. Зеваки, что пришли поглазеть на скопление молодых военных, тоже.

- Дозвольте сказать, господин, - вежливо и с поклоном начал один молодой человек лет семнадцати, что был одет весьма небогато. Из доспехов на нём была лишь стёганка и старенькая кираса. И меч у него был, видно, дедовский, с простой незатейливой гардой, как и у меча Волкова.

- Говорите, - разрешил генерал.