Unknown

– Да, пальчиков, – говорит она и показывает обе руки, поигрывая пальчиками перед моим лицом. – Это мое личное решение, и многие могут понимать его, как хотят. Но я хочу, чтобы количество своих сексуальных партнеров я смогла бы сосчитать по пальцам обеих рук. Так что восемь уже есть, и у меня больше нет права на ошибку.

У меня ушла секунда, чтобы понять, что у Харлоу было всего восемь партнеров.

Или же что Харлоу была с какими-то семью парнями до меня.

И… у меня от этого смешанные чувства. С одной стороны, я удивлен. Не то чтобы у меня было какое-то предвзятое мнение, но мне кажется, что Харлоу специально заставляет людей думать про ее сексуальную жизнь и видеть то, чего нет.

А с другой стороны, я всегда считал себя современным парнем, и пока она не изменяет и никого не обижает, то может любить, выходить замуж или трахать, кого только захочет. Но гипотетически мне сейчас не очень-то приятно сидеть, кивать и слушать рассказ Харлоу о тех, с кем она спала.

И если я знаю Харлоу, она понимает это по моему лицу.

– Эй, что за… Что это сейчас было? Ты что, осуждаешь меня?

– Что? – говорю я. – Я не осуждаю, – и я рад, что это именно так, потому что она смотрит на меня с таким устрашающим видом.

– Точно осуждаешь. Ты стараешься пристыдить меня, Мистер С Веревкой и Невероятными Оральными Способностями?

– Да ты что, я бы никогда не стал осуждать…

– Даже не смей. То, что я позволила твоему члену быть во мне, не дает тебе права меня судить. Я люблю секс, также как и ты. И я трахаюсь, когда и с кем захочу, но не больше десяти человек. И если общество предпочитает, чтобы я была…

– Харлоу. Я ничего такого не говорил. Десять пальцев. Все в порядке.

– Ой, – она изучает мое лицо и понимает, что я искренен, и тут же немного расслабляется. – Хорошо.

– Хорошо, – повторяю я.

– А что насчет тебя? – спрашивает она.

– А что со мной?

– Сколько пальцев ты должен загнуть?

Я подаюсь вперед, смотрю по сторонам и показываю ей, что мы сидим в самом центре переполненного народом магазина.

– Я не думаю, что это подходящее место для такого разговора, Печенька.

– Ну а чем нам еще заняться? Мне надо убить двадцать минут, а скольку мы с тобой больше не трахаемся…

– Ну да, – откинувшись на спинку дивана, отвечаю я. – Знаешь, этот план сработал бы, если бы мы не занимались сексом пару часов назад. И я бы не был так напряжен.

– Точно? – Харлоу немного пододвигается на диване и кладет свои длинные голые ноги мне на колени. – Кстати говоря, ты прости, я вроде немного раскисла при тебе, – говорит она, и я чувствую тяжесть в груди.

Хоть Харлоу и была вчера связана веревкой, я словно наблюдал за ее раскрытием, и мне не нравилось, что она за это извиняется. Я не уверен, что видел когда-либо что-то более откровенное. За какие-то пару часов из легкого и непринужденного все переросло в обжигающее и честное. Мне нравится Харлоу. И решение, что мы больше не спим друг другом, просто охуеть какое неверное.

– Тебе незачем извиняться, – говорю я, и сам не понимаю, как моя рука оказалась на ее колене, сжимая его. Ее кожа такая теплая, и мои пальцы ноют от желания двигаться вверх к ее бедру, чтобы снова отвлечь нас обоих.

Вот блять.

Я хотел было убрать руку, но она берет ее в свою и внимательно изучает.

– Нет, – бормочет она. – Хочу извиниться, если из-за меня все стало странно.

– Это не так, – заверяю ее я.

Она смотрит на меня и, кажется, сдерживает смех.

– Спасибо, ты сегодня такой несдержанный на комплименты.

Я великодушно киваю.

– Для этого и нужны друзья.

– Так мы теперь что, друзья, да? – спрашивает она.

– Точно друзья, а может, и что-то большее. Все же мы когда-то были женаты.

– По правде говоря, самые счастливые двенадцать часов в моей жизни, – подражая Скарлетт О’Хара, говорит она. Когда она выпрямляет ноги, ее бедра немного дрожат, и мышцы сжимаются под моими ладонями. – День, когда от меня ничего не осталось, кроме бледного подобия.

Сзади подходит Оливер, держа большую стопку книг.

– Добрый день. Рад снова тебя видеть, приятель.

И тут до меня дошло: я сижу, ноги Харлоу все еще на моих коленях, и моя рука расслабленно лежит на ее бедре. Я моргаю, встречаясь взглядом с Оливером. Он ухмыляется со знанием дела; м-да, похоже, этот факт не остался им незамеченным.

– Чувак, – выходя из ванной с комиксом в руках, зовет НеДжо. Он показывает, чтобы Оливер увидел, и эти двое обмениваются понимающими взглядами. – Смотри, что я нашел.

Оливер рычит, и я понимаю, что он даже не взглянул на книгу.

– Только не говори, что опять?

– Опять, – подтверждает НеДжо.

Я взглядом слежу за НеДжо, когда он ставит комикс обратно на стеллаж.

– Это Чудо-Женщина?

– Ага. Каждый чертов раз, когда я убираюсь в туалете, там всегда лежит Чудо-Женщина.

Харлоу встает, и я сразу же теряю ощущение тепла ее кожи под своей ладонью. Когда Оливер кивает, она говорит:

– Ты имеешь в виду, что люди идут туда и…

Оливер снова кивает, берет пустую коробку и скрепляет ее степлером.

– Сукины дети, для них нет ничего святого.

Харлоу нагибается и заглядывает в коробку.