Упоение местью. Подлинная история графини Монте-Кристо

«Как прекрасна любовь!» – подумала Ирина, потянулась, потом перевернулась на живот и обхватила подушку руками, рассчитывая, что, может быть, в таком положении все же удастся заснуть. Попыталась лежать неподвижно, но мысли никак не хотели угомониться. Почему-то вспомнила себя четырнадцатилетней девчонкой – заплаканной, опрокинутой болью и горечью первой любви. «Никогда, слышишь, мама, никогда больше не буду любить. Ненавижу эту любовь!» – отчаянно выговаривала она, уткнувшись маме в плечо. А та ласковой рукой поглаживала ее по голове, приговаривая: «Глупышка ты моя… Не надо бояться любви. Своей или чужой. Хотя… любовь не бывает чужой. Любовь бывает нежданной. Но нежданная – не всегда не твоя. А нужно ли было тебе прикосновение ее легких крыльев – ты сможешь судить только когда она покинет тебя. Но, возможно, именно в этот момент тебя покинет и твоя душа, а ты и не заметишь, что не живешь более. Только любовь будет где-то в небесах звенеть нежным колокольчиком…»

– Не надо бояться любви. Своей или чужой, – прошептала Ирина и, словно пытаясь спрятаться от мыслей, нырнула головой под подушку. Но и туда пробрались осмелевшие мысли. По телу снова пробежала дрожь.

«Ники здесь… Он рядом… Я его чувствую…» – Ирина села на кровати. Больно ущипнула себя за руку. Не помогло. Поднялась с кровати. Подошла к двери. Прислушалась. В доме было тихо. На цыпочках, все еще не веря тому, что делает, прокралась по коридору и коснулась пальцами двери кабинета. Скрип двери оцарапал слух. Неслышно ступая, подошла к дивану. Плотные шторы на окне не были задернуты. Лунный свет заливал небо, бросая блики на вуаль занавески.

– Ники, ты спишь?

– Нет, милая. Я ждал тебя…

8

В обильно украшенном золотой лепниной зале ресторана «Контан» в этот час было немноголюдно. Свободные официанты, готовые в любую секунду обслужить гостей, негромко переговариваясь, стояли у выхода с кухни.

Александр Иванович Гучков, организатор и председатель Военно-промышленного комитета, задумавшись, сидел в кресле и поглаживал огромную пушистую ухоженную кошку, которая, утробно урча, развалилась у него на коленях. Кошку он принес с собой, хоть это было и не принято, но метрдотель не посмел возразить важному гостю, тем более что тот расположился в отдельном кабинете. Александр Иванович ожидал князя Львова, в официальной жизни – председателя Союза земств и городов, а в жизни потаенной, но не менее важной – Досточтимого Мастера Братства в масонских ложах Москвы и Петербурга. Гучков был знаком с князем давно, но сблизился только в январе шестнадцатого, когда возник тайный план – сослать царицу в Крым. Он знал, что князь, как истинный «толстовец», был против войны, но, как масон, связанный обязательствами Братства, полагал неблагородным бросать союзников. Гучков прекрасно помнил тот вечер, когда члены «прогрессивного блока» Государственной думы и Государственного совета устроили обед как раз в этом ресторане, в честь первого приезда в Россию французского министра вооружений, масона Великого Востока господина Альбера Тома. Гучкову тогда пришлось быть изысканным и хитрым, точнее, демонстрировать этакую азиатскую изощренность ума, которую и хитростью-то не назовешь. Уж кто-кто, а Александр Иванович достоверно знал, как обстоят дела на фронте. Он ясно понимал, что подписанное с французами и англичанами соглашение о незаключении сепаратного мира с Германией и масонская клятва русских Великого Востока «ни при каких обстоятельствах не бросать союзников» оборачивались для России гибелью. «Помогите нам людьми!» – просили французы, настаивая, чтобы Россия ежемесячно посылала на Западный фронт по сорок тысяч человек. Россия лезла из кожи вон, чтобы помочь союзникам, да только кожа-то уже трещала и грозила разорваться в клочья.

В зал ресторана неспешно вошел седой мужчина с аккуратной круглой бородкой и глубоко посаженными цепкими глазами.

– Пожалуйте, ваша светлость, в кабинет! Александр Иванович вас ожидают-с, – подобострастно согнувшись, метрдотель проводил гостя и услужливо раздвинул портьеры.

– Добрый вечер, Георгий Евгеньевич, – Гучков опустил кошку на пол и поднялся навстречу князю Львову.

Тот поздоровался, опустился в кресло и, закинув ногу на ногу, сердито забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику. Кошка, потянувшись, на мгновение выпустила коготки, затем, прикрыв глаза, стала тереться о ногу Гучкова и, как только тот снова расположился в кресле, запрыгнула ему на колени и безмятежно замурлыкала.

Князь Львов молчал. Гучков тоже не начинал разговор и только выжидательно поглядывал на князя, попросившего о срочной встрече с глазу на глаз. Сидел, откинувшись на спинку кресла, и поглаживал кошку, время от времени проводя рукой против шерсти, отчего та каждый раз удивленно приоткрывала желтые глаза.

– Да отпустите вы эту кошку, Александр Иванович! – наконец заговорил князь Львов. – Смотреть не могу, как вы ее мучите!