В Аду мне уготован Трон (СИ)

«Волшебник, как же. Фея наркоты, если только. Этот маленький паршивец за семь лет превратился в огромную занозу в заднице города. Подмял под себя большую часть наркотрафика. А тех, кто не желал иметь с ним дел, методично убивал одного за другим. Беспощадно, бездумно, абсолютно не имея границ дозволенного. Точнее, у Вольфганга Кёнига, называющего себя Корнблумом, в лексиконе не присутствует даже самого понятия «границы». Он считает, что ему дозволено все. И не просто считает, но доказывает, вколачивая это утверждение, будто гвоздь в гроб Хэллбдэнкфурта. Безжалостный. Злобный. И хитрый. Я гоняюсь за ним, кажется, всю свою жизнь. Но он каждый раз на пару шагов впереди меня».

- Почему ты считаешь его волшебником?

- Он удивительный!

- И чем же?

- Он…. Ну… - замялся ребенок. – У него смешные голубые волосы!

- Волосы, значит…

- И синяя шубка!

«Шубка. Только послушайте. Эпатажный ублюдок. Как-то раз при очередной попытке арестовать его, я наткнулся на Корнблума в женском сплошном купальнике. Он выглядел в нем, как жуткая тощая змея в целлофане. Самое отвратительное зрелище, которое мне когда-либо доводилось видеть. И даже утреннее место преступления не сравнится с видом этого напрочь отбитого психопата».

- Боюсь, синие вещи не делают людей волшебными. Наличие принципов. И чувств. Вот это действительно похоже на волшебство.

- Еще от него всегда так хорошо пахло. И нам сразу становилось хорошо. И боль уходила. Настроение поднималось. Рядом с ним было тепло и уютно.

- И что он с вами делал?

- Разговаривал.

- Только это? Ты уверен, что он, например, не…

- Только говорил, - уверенно выговорил мальчик.

- Но… Зачем?

- Он любил нас.

«Корнблум никого и никогда не любил. Это не вяжется с самой его сутью».

- Тогда почему он отдал вас на растерзание тем богатеям?

- Он хотел для нас только лучшего.

- Он обрек вас на долгую и мучительную смерть!

- Хотел только лучшего.

- Он продал вас!

- Лучшего, - взгляд мальчика остекленел. Он словно вновь отгородился от внешнего мира, полностью поглощенный собственными убеждениями, которые были выше здравого смысла.

- Пусть будет так, - сдался Рихтер. – Будем считать, что он любил вас. И что же? Корнблум приходил и рассказывал вам, насколько прекрасной ваша жизнь будет после смерти?

- Нет, - покачал мальчик головой. – Он никогда не говорил такого до того самого момента.

- Какого момента?

- Момента покупки. Он сказал, что мы должны быть особенно вкусными, чтобы удовлетворить своих хозяев. И дал нам кое-что.

- Что? – Рихтер в нетерпении перегнулся через железный стол и уставился мальчику прямо в глаза. Его уже не волновало, насколько странным это может показаться со стороны и не заботило, как отреагирует мальчишка. Ребенок скажет ему все, хочет он того или нет.

Благо мальчик и не думал сопротивляться.

- Он дал нам конфетки. Красные шарики.

«Кровавую слезу»? Эта сука накачала их какой-то химией, которая убила и «деликатесы» и «дегустаторов», попробовавших их! Он все продумал! Вот только зачем отправлять на тот свет приличный источник дохода?

- Сказал, что мы должны их съесть, как только нам станет страшно. Что эта конфета поможет нам быстрее и безболезненней переродиться.

- И все твои друзья съели эти конфеты?

- Да… Они сделали это.

- Тогда почему конфету не съел ты?

- Потому что мне Корнблум доверил нечто особенное.

- Что?

Мальчик в ответ наклонился к мужчине и прошептал ему на самое ухо:

- Он попросил меня передать детективу по имени Адольф Рихтер, что сегодня вечером он ждет его в «Агонии». Координаты для телепорта семь-ноль-семь-четыре-восемь. И не опаздывайте, Герр Рихтер, Корнблум не любит ждать, - последние слова мальчишка почти прошипел, чем-то напомнив манеру разговора чертового ублюдка Вольфганга. Детектив резко отстранился от мальчишки, уставившись на него, как на приведение.

- Откуда… – оторопело выдохнул он. – Откуда он знал, что на месте преступления окажусь я? Откуда?

Но мальчик не собирался отвечать на мучающие мужчину вопросы. В его руке внезапно оказался ярко-красный шарик, напоминающий жвачку, что можно было купить в торговых центрах в автоматах за пару монет.

- Мне Корнблум дал особенную конфету. Она действует мгновенно.

- О нет… - встрепенулся Рихтер. – Даже не думай!

Но мальчишка резко закинул шарик в рот и начал быстро, с аппетитом, пережевывать его, явно довольный тем, что завершил свою миссию.

- Больше мне здесь делать нечего, - проговорил он, кажется, не замечая, как на его губах начинает проступать кровавая пена. – Я сделал все, как просил Корнблум, и теперь иду к тебе, мамочка, - прошептал он, тихо хрипя. В пустой изолированной от внешних звуков комнате послышался странный звон. Это зубы мальчика посыпались у него изо рта, будто большие бусины. Они ударялись о стол и производили этот странный жуткий звук.

А Рихтер, обессиленно опустившись на стул напротив умирающего ребенка, четко осознавал, что помочь ему уже нельзя. Он просто наблюдал за тем, как кожа мальчика расползается, как мгновенно сгнивающее мясо проглядывает на сгибах его локтей. Как вены темнеют и вздуваются.