В аду цветы расти не должны (СИ)

Двумя пальцами очерчивает контур губ, ведёт вниз: по шее, ключицам, груди, животу. Бель не сдерживает стон, чувствуя как эти два пальца входят в нее до конца, инстинктивно приподнимает таз, прося большего. Юнги ухмыляется. В глазах его чертята прыгают. Он медленно вынимает мокрые пальцы. Бель сглатывает ком в горле. А вскоре, широко распахнув ореховые глаза, с удивлением наблюдает, как его язык скользит по этим самым пальцам.

— Вкусная, — почти рычит он.

Бель задерживает дыхание, кажется, вот-вот задохнётся и умрет под ним же. Расположившись между ее ног, Юнги целует внутреннюю часть бедра, покусывает, лижет. Хрипло смеётся всякий раз, когда она сжимается от его действий. Когда его язык накрывает ноющее место между ног, Бель закрывает глаза, чувствуя головокружение, запускает пальцы в его влажные волосы. Он дразнит. Она слегка оттягивает пряди между пальцев, открывая глаза.

Юнги отстраняется, поднимается выше, оставляя дорожку поцелуев на груди и шее. А она чувствует его эрекцию. Чувствует, как его тело горит.

— Войди в меня, Юнги. Прошу, — приказывает Бель, «нападая» на его распухшие, розовые губы.

И Юнги подчиняется приказу, не в силах терпеть это болезненное ощущение неудовлетворенности. Входит одним толчком, зная, как прекрасно она готова, чтобы принять его целиком в себя. Бель громко кричит его имя, цепляясь за плечи. Грудь ее двигается в такт сильным толчкам, а ноги обвивают его талию. Каждая его мышца напряжена настолько, что Юнги опасается приступа судороги.

Бель стонет, то проклиная, то благодаря мужа, а вскоре чувствует, как волна смешанных чувств накрывает ее.

Она сжимается вокруг его члена, так что Юнги знает: она кончила. Рычит, делая ещё более сильные, глубокие толчки, выходит и снова входит до упора, практически во всю длину.

Падает рядом. Капельки пота текут по торсу, спине, лбу. Сбившееся дыхание разносится по всей комнате.

— Что же ты со мной делаешь, жена?

Морщится от раздавшегося телефонного звонка.

— Да?

— Хён, ты куда пропал? Сам же велел собраться, — недовольно произносит Гук.

— Черт, я спускаюсь, — бросает Мин, вскакивая с постели, быстрым шагом снова идет в ванную.

Быстро приняв душ, чтобы смыть весь пот, он, наконец, одевается. Заправив чёрную футболку в такого же цвета брюки, затягивает кожаный ремень на поясе.

Бель все это время молчит, наблюдая за каждым его движением из-под полузакрытых век. Он приближается к ней. Нежно целует в висок, садится на корточки у кровати. Заглянув в ее глаза, тихо произносит:

— Я знаю, что ты снова меня ослушаешься, поэтому не выезжай без охраны и одного из парней: либо Хосок, либо Чонгук должны быть с тобой. Хорошо, Ынбель?

Девушка часто моргает, стараясь понять, не послышалось ли ей: кажется, она услышала нежность и заботу в его голосе.

— Есть, сэр, — усмехается она, закутываясь в простыни.

— И звони мне. Даже если это будет какая-то мелочь.

— Ты слишком беспокоишься, — закусывает она нижнюю губу, задумчиво оглядывая его серьезное лицо.

— Я оставляю тебя в одном городе со своими врагами. Я имею причины для беспокойства.

— Все будет хорошо. Просто возвращайся быстрее, — неожиданно кидается ему на шею, крепко обнимая и вдыхая знакомый запах, смешанный с пряными нотками геля для душа.

— Вернусь. Я скоро вернусь, Колючка, — шепчет в волосы, прижимая тёплое тело к себе.

***

— Хватит меня взглядом убивать всякий раз, когда видишь, — произнёс Хосок, отпивая из граненого стакана со льдом и Jameson{?}[бренд ирландского виски].

— Кажется, я испытываю презрение к тебе, Хосок, — процеживает Гук, встав в любимую позу: руки на груди.

— За то, что я хотел трахнуть твою подругу? — невинно добавляет он.

— Хотя бы извинись перед ней, ублюдок. Она не заслуживает такого обращения.

— Мелкий, послушай меня внимательно, — слизав капли алкоголя с губ, низким голосом произносит Чон, — Не думай, что я тебе не врежу, только потому что ты близок с Юнги. Мы с ней взрослые люди, и сами решим, дружить нам или воевать. Если не хочешь остаться без члена, не лезь.

Звуки шагов заставили его снова откинуться назад, на спинку мягкого дивана, а Чонгуку пришлось отложить свой ответ.

— У меня осталось буквально сорок минут до вылета, поэтому я буду краток, — возвышаясь над двумя мужчинами, сидящими друг напротив друга, начал Мин, — Усильте охрану. Везде. И на складах, и в особняке. Чтобы ни одна птица не пролетела без моего ведома.

— Ты полетишь один? — кинув взгляд на Чонгука, спросил Чон.

— Да. Вы оба останетесь здесь. Моя жена будет выезжать на работу, поэтому всякий раз, когда она будет выходить за пределы этого дома, один из вас должен сопровождать ее, — строгий голос звучит как приговор, — Конечно, не без охраны.

— Сейчас бы работать нянькой, — сквозь зубы произносит Хосок, вставая и уходя прочь.

— У тебя нет выбора, — бросает вслед Юнги.

— Знаю! — почти кричит с улицы.

— Гук, будь аккуратен. Если они узнают, что я уехал, могут напасть. Держи ухо востро.

— Не волнуйся, хён. Все будет хорошо, — улыбается младший, похлопав того по плечу.

***

Юнги напряжённо смотрит на наручные часы: 3:45.