В дни Каракаллы

Во время одной из стычек с сарматами римляне захватили в плен юного всадника.

На нем была белая рубаха из грубого полотна, широкий кожаный пояс с медными бляхами, заменявший панцирь, и полотняные штаны, высоко перевязанные ремнями обуви. Обильные золотистые волосы были зачесаны назад и подрезаны на затылке. Батавы привели пленника к легату и бросили его к ногами господина.

Цессий Лонг не без любопытства стал рассматривать молодого варвара. Юноша стоял на коленях опустив голову. Белокурые волосы упали ему на глаза, закрыли лицо. Аций подошел и безжалостно толкнул пленника ногою в солдатском башмаке в бок, а потом ударом кулака заставил его поднять лицо. Варвар покачнулся, едва устоял на коленях и со злобой посмотрел на префекта, но руки у него были связаны за спиной.

Легат пожелал допросить пленника.

— Аций, спроси его, какого он племени.

Префект задал юноше вопрос на одном из германских наречий, потом на другом. Пленник угрюмо молчал.

Голос у Ация был подобен звуку трубы:

— Эй, пес! Будешь ли ты говорить?

От усердия лицо у префекта побагровело.

Тогда один из центурионов обратился к юноше на языке, на котором говорят между собой сарматы и союзные с ними племена. Пленник понял, поднял лицо с разбитой губой и что-то ответил.

Легат с нетерпением посмотрел на центуриона:

— Что он говорит?

На лице у центуриона разлилась почтительная улыбка.

— Он говорит, что отец его вождь и даст за сына выкуп в сто телок.

— Сто телок — не мало.

Легат тоже улыбнулся, и эта улыбка, как в зеркале, немедленно отразилась на лицах присутствующих.

— Если он сын вождя, то нужно развязать ему руки.

Два воина тотчас исполнили приказание легата. Мы ждали, что будет дальше.

Цессий Лонг сделал движение подбородком в сторону пленника:

— Спроси, центурион, у него, зачем они нарушили римскую границу.

Последовало несколько вопросов и коротких ответов все на том же непонятном для нас языке.

— Пленник утверждает, что его племя принудили идти против Рима сарматы.

— Значит, он не сармат? И не германец?

— Он принадлежит к племени, что обитает на равнине за большими горами.

— Спроси, с какой целью пришли сюда сарматы.

— Сарматы не в силах сопротивляться другим племенам и считают, что легче найти новые плодородные земли в римских владениях. Они пришли сюда в надежде на легкую добычу. Потому что римляне плохо держат в руках оружие…

— Они узнают, как мы плохо держим в руках оружие! — толстые щеки легата затряслись от негодования. — Спроси еще. Много ли варваров? И пусть отвечает без всякой задержки, или попробует раскаленного железа.

— Пленник говорит, что их много, как звезд на небе.

Вопросы следовали за вопросами. Юноша ответил на вопрос о Риме, что в этом городе дома построены из камня и полны сокровищ.

— А что у него висит на шее? — спросил легат.

Пока центурион тормошил пленника, уже не стоявшего теперь на коленях, а выставившего дерзко одну ногу вперед, ворот его холщовой рубахи расстегнулся и позволил увидеть на груди плоскую статуэтку, грубо сделанную ножом из кости.

— Это бог грома, — пояснил переводчик.

Статуэтка изображала человечка с большой головой, на его лице виднелось некое подобие глаз, рта, носа, усов. Центурион попытался сорвать ремешок, но пленник уцепился за него обеими руками и не хотел отдавать амулет.

— Отдай, собака! — требовал центурион, на этот раз уже по-латыни, чтобы показать свое рвение легату.

Цессий Лонг вдруг махнул рукой:

— Оставь его! Может быть, этот бог действительно повелевает громом. Отведите пленника к кузнецам. Пусть они прикуют его к одной из моих повозок. Этого молодого варвара можно будет отослать в Рим или, в крайнем случае, продать за хорошую цену.

Суеверный легат боялся даже варварских богов. Пленника повели к легионным кузнецам. Они уже разожгли для какой-то надобности походный горн и суетились около него, обнаженные до пояса, несмотря на прохладный день.

Центурион сказал им:

— Легат приказал приковать этого медведя к его повозке на цепь.

— Прикуем! — добродушно ответил начальник легионной кузницы Ферапонт, почесывая мясистую, волосатую грудь.

Между тем под звуки труб центурии одна за другой выступали в поход. Конница ускакала вперед, придерживаясь тех полных тайны рощ, что голубели с левой стороны, — кажется, легат опасался, что и там могли скрываться неуловимые враги. Общее местоположение было таково: слева, на некотором расстоянии — дубовые рощи, справа — труднопроходимые овраги и холмы, впереди — равнина, через которую шла дорога в Аррабону. С часу на час римская конница могла войти в соприкосновение с варварами. В воздухе уже чувствовалось то напряженное состояние, что, по словам старых воинов, создается перед сражением. Казалось, даже кони испытывали тревогу и иногда неизвестно почему ржали.

Но легат Цессий Лонг сохранял на грубом лице полную невозмутимость, хотя и не без досады готовился к битве. Как рассудительный военачальник, он предпочитал обходиться без кровопролития, если можно было достичь поставленной цели другими способами.