В глуши

Грохает третий выстрел, и Дон моментально глохнет.

Медведица осматривается, затем поворачивается к медвежонку, который в ужасе бежит подальше от поляны. Она разевает пасть, и из нее раздается какой-то звук, однако Дон его не слышит, потому что все еще оглушена грохотом выстрелов.

Медведица разворачивается и убегает вслед за своим детенышем.

Один раз она останавливается, оглядывается, и ее взгляд снова обращается к Дон. Она долго на нее смотрит, будто заглядывая в саму душу.

А потом опять разворачивается и исчезает среди деревьев.

26

— Я не понимаю, — говорит Дон, когда Эмбер и Лукас помогают ей добраться обратно к костру после неудачных попыток убедить наставников прекратить поход и увести группу из медвежьего края к цивилизации. — Если Кристиан стрелял в медведицу, почему она не была ранена?

Кристиан смеется, он ничуть не встревожен.

— Я не стрелял в медведицу.

Дон смотрит на него в изумлении:

— Да какого хрена? Я слышала выстрелы!

Кристиан сует руку в карман и достает оттуда нечто, размером и формой напоминающее ручку.

— Шумовой баллончик, — поясняет Эмбер. — По звуку похож на выстрел из ружья. Обычно этого хватает, чтобы отпугнуть медведя.

— Обычно, — повторяет с ухмылкой Кристиан.

— А если он не помогает, есть еще спреи, — поспешно добавляет Лукас. — Ведь так? У вас же есть с собой хотя бы спреи, да?

— Конечно, — отвечает Кристиан, и Дон кажется, что он смотрит ей в глаза точно так же, как смотрела медведица. — Обычно они тоже отлично помогают.

Дон дрожит, вглядываясь в огонь костра. Она твердо знает, что больше никогда не заснет.

27

Дон по-прежнему бесит спать под брезентом, и мысль о новом рюкзаке уже не спасает, тем более что, когда солнце заходит, становится уже ощутимо холодно. Бо`льшую часть ночи она проводит, свернувшись в спальном мешке, — дрожа от холода, прислушиваясь к шелесту деревьев на ветру, хрусту веток и переживая, что медведица вернется.

А когда она устает переживать из-за медведей, она начинает переживать из-за горы Пук.

Конечно, Дон ничего не знает о горе Пук, кроме этого глупейшего названия, поэтому очень быстро переходит к своим главным переживаниям — увидит ли она когда-нибудь свою ба и дразнят ли Брайса в школе. Она чувствует себя бесполезной и беспомощной, одинокой, голодной и грустной.

(И замерзшей. Очень замерзшей.)

Успевает она позлиться и на Кристиана с Эмбер вместе со всей их группой дебилов. На медведицу — за то, что пыталась ее сожрать, на Лукаса — за то, что напугал ее горой Пук. На Венди — за то, что вышла за Кэма, на Кэма и Венди вместе — за то, что похитили ее и отправили в это ужасное и невыносимо холодное место. А когда она перестает злиться на каждого, о ком думает, то обращает весь свой гнев на того, кто заслуживает этого больше всего.

(И это сама Дон.)

Если бы не Дон, папа был бы жив.

И весь тот кошмар, что выпал Дон после его смерти…

Поделом ей, заслужила.

28

Во «Втором шансе» нет кофе.

По-моему, об этом еще не было сказано ни слова.

Конечно, Кристиан пьет кофе по утрам, но кроме него — никто. Даже Эмбер, хотя Дон уверена, что по собственному выбору.

Есть что-то вроде травяного чая — слабого, как моча, и совершенно не подходящего для пережитого потрясения. Так что сейчас, да и почти каждое утро, Дон нужен двойной эспрессо, а желательно — еще и глоток «Джека Дэниелса».

Виски во «Втором шансе» тоже нет.

(Еще бы.)

Так что на следующее утро Дон выползает из-под брезента с тяжелой головой, зато каким-то чудом не съеденная медведями, и вместе со Стаей приступает к утренним ритуалам,

(одеться, почистить зубы, пописать где-нибудь в кустиках, набрать в свою бутылку воды, развести костер, приготовить завтрак и т. д. и т. п.),

а затем складывает свой брезент в новый рюкзак (который уже покрыт мелкими каплями грязи, как и новая желтая футболка).

Ребята заливают костер, выстраиваются за Кристианом, и он ведет их снова в леса, через медвежий край, по узкой звериной тропе, что вьется по берегу маленького озера вверх по хребту.

К восьми утра Стая уже поднимается на верх хребта, и Дон надеется, что по крайней мере настоящие медведи остались позади.

Утро выдается хмурым, так что Дон не видит впереди горы Пук.

Она видит только длинный изогнутый хребет, где нет ничего, кроме голого камня. По обеим сторонам горный хребет упирается в редкий лес и широкие пустые долины. Никаких признаков жизни человека нет.

(Ты не должна быть здесь.)

Стая делает короткую передышку, чтобы набрать воды. Дон тщетно пытается рассмотреть сквозь туман хоть какие-то очертания горы Пук. Потом Кристиан говорит им, что пора двигаться дальше, и они идут по хребту от одной пирамидки к другой — длинная вереница никому не нужных подростков, зевающих и спотыкающихся на пути непонятно куда.

Дон очень устала. Она изо всех сил старается переставлять ноги, не упасть в ущелье и не подвернуть лодыжку на камнях. Она идет следом за Эваном, и это подрывает ее последние душевные силы. Так что она почти не замечает, что происходит вокруг.

(Позже она очень об этом пожалеет.)