В никуда

– Пора искупаться, – предложил я, сбросил шорты и скинул с ног хошимины. Сьюзан тоже разделась и положила вещи на камень. Я снял купальные трусы, а она – бикини и лифчик и положила в сумку.

Мы немного постояли, абсолютно голые, и чувствовали себя при этом совершенно нормально.

Бикини Сьюзан ненадолго задержалось в моем воображении, однако воображение оказалось неготовым к тому, что я увидел – настолько она оказалась хорошо сложенной для своего купальника.

Мы пересекли пляж и подошли к воде. Я заметил, что возраст женщин колебался от двадцати до пятидесяти лет, но не увидел ни одного некрасивого тела. Я подумал, не включить ли мне этот феномен в отчет о выполнении задания.

Мы стояли у кромки воды, и прибой омывал нам ноги. Солнце висело прямо перед нами за холмами Нячанга в каких-то двадцати километрах. На поверхности сверкали солнечные блики, в воздухе носились чайки.

Мы просто стояли и впитывали все, что видели – природу во всей ее красоте и окружающих нас незнакомцев, всех, как и мы, голых, о чьем положении в мире никто не знал и оно в этот солнечный день никого не интересовало.

Из моря вышла очень привлекательная женщина лет сорока и, смахивая воду с лица, пошла нам навстречу.

– Хорошая температура, – произнесла она по-английски с акцентом. – Ни одной медузы. Совершенно безопасно.

– Спасибо, – ответила Сьюзан.

– Американцы?

– Да.

– Здесь не много американцев. В основном европейцы и австралийцы. Я из Швеции.

Даже нагишом мы выглядели американцами. Может, благодаря моему обрезанию?

Мы болтали с милой дамой, когда к нам присоединился ее муж и мы обсудили гостиницы, где остановились, рестораны, Нячанг и Вьетнам в целом. Забавно, через несколько минут нагота как-то забылась. Ну, если не забылась, то я научился не стрелять глазами.

– Можно вас спросить, – начал мужчина, – вы здесь были во время войны?

– Был, – ответил я.

– И как находите теперь?

– Мирно. Спокойно.

– Война – это так ужасно.

– Я знаю.

Он обвел рукой небо и море:

– Весь мир должен быть таким.

– Он таким и был, – отозвался я. – Эдемский сад. Мы его просвистели.

Супруги рассмеялись.

– Приятного времяпрепровождения, – пожелала нам женщина. И они ушли.

– Милые люди, – сказала Сьюзан.

– Ты милее, – ответил я.

Она расплылась в улыбке.

Мы нырнули, поплавали вдоль берега, исследовали каменистые склоны. Есть что-то своеобразное в купании нагишом. А пробыв в воде с полчаса, снова поплыли к берегу.

Долго шли по дну, пока не оказались в воде по грудь. Я положил ей руки на плечи. Мы смотрели друг на друга. Ладони скользнули вниз на ягодицы, я притянул ее к себе и почувствовал, как мой пенис прижался к волосам на мыске между ее ног.

Сьюзан отстранилась.

– Пойдемте полежим на песке.

– Идите, – ответил я. – А мне требуется некоторое время, чтобы опустить перископ.

Она улыбнулась, повернулась и вышла из воды.

Я смотрел, как она шла по песку, – красивая походка. Остановилась перемолвиться с вьетнамской парой. Вьетнамцы сидели на камне под деревом, улыбались в ответ и кивали.

Перископ опущен – можно идти к Сьюзан, которая успела растянуться на песке, подложив под голову сумку.

Я встал рядом на колени, она подняла на меня глаза. Перевернулась на живот и подала тюбик с кремом для загара.

– Намажьте спину.

Я разлил лосьон ей на кожу и начал втирать, массируя плечи, спину, ягодицы и бедра.

– У-у-у... как приятно, – промурлыкала Сьюзан. – Теперь давайте я.

Я лег на живот, а она села верхом на мои ягодицы и принялась втирать мне в спину лосьон.

– Хотите поснимать?

– Не очень удачная мысль, – отозвался я.

– А мне бы хотелось сделать снимки в память о сегодняшнем дне. Вот что я придумала: попросим кого-нибудь сфотографировать нас вместе, а лица закроем.

Сьюзан встала и направилась к вьетнамцам. Юноша вернулся вместе с ней, а девушка, видимо, постеснялась и осталась на камне под деревом.

– Это мистер Хан, – представила мне Сьюзан вьетнамца. Я встал и обменялся с ним рукопожатием. Она дала ему фотоаппарат. Мы обнялись, а свободными руками закрыли лица. Хану это показалось смешным и, нажимая на спуск, он хихикнул. Для следующего кадра мы закрыли руками друг другу гениталии. Глуповато. Эксцентрично. Но я все-таки из Южного Бостона.

Мы поблагодарили Хана, и тот вернулся к своей подруге.

– Будешь проявлять в Сайгоне? – спросил я Сьюзан.

– Нет. Здесь не проявляют пленки, где сняты голые люди. А если проявляют, то на следующий день об этом будет знать весь Сайгон. Пошлю своей сестре в Бостон. Нормально?

– Конечно. Если я с ней когда-нибудь познакомлюсь, будет о чем поговорить.

Сьюзан рассмеялась.

Мы сели на песок, скрестили ноги и открыли по банке колы.

– А что ты скажешь своей сестре об этих снимках?

– Скажу, что встретила замечательного человека, который приехал сюда по делу, и мы провели несколько прекрасных дней в Сайгоне и в Нячанге. Потом он улетел в Виргинию, и я по нему скучаю.

Я не знал, что ответить, но наконец произнес:

– Уж слишком все запутано.