Валентайн

Они едут на юг с открытыми окнами, и солнце светит им в лицо. Глори сидит, закинув ногу на ногу. В дельте Рио-Браво, называемой еще Лагуной-Мадре, они повернут на запад и поедут в глубь страны, где родилась её мать. Если не делать долгих остановок, они доберутся до родного города Альмы ко Дню святого Михаила. Представь себе, говорит Виктор, мы с тобой и с мамой стоим у воды, ногами в песке, на палубе каждой рыбацкой лодки горят фонари, и между ними плавают сотни свечей. Можешь представить картину, чибис?

Нет, говорит она. Большим пальцем она потирает ладонь другой руки, потом наклоняется, трогает ступни и щиколотки. Виктор говорит, что это боевые шрамы. Ими надо гордиться. Это значит, что ты доблестно сражалась, что ты вернулась домой с войны. Ты это понимаешь?

Пока нет.

Постарайся.

Она скашивает глаза, смотрит в окно, но пытается представить себе, как израненные ноги несут её туда, куда ей нужно идти. Прочь от пикапа, стоящего на нефтяном участке. Через пустыню и по дороге, ведущей к чьему-то дому. Вниз по металлическим ступенькам, чтобы внизу опереться ладонью о шероховатый бетон и опустить свое тело в воду, где она оттолкнулась от стенки и поняла, что, если медленно вращать руками, доплывёшь до чего-то твёрдого.

Глори смотрит на два маленьких шрама на середине ладоней – тело делает свою работу. За год они уплощатся и сделаются мягче. Через два года исчезнут. Но шрамы на щиколотках и ступнях станут длиннее и грубее – темно-красные шнурки, привязывающие её к тому утру. Девушку, которая поднялась и снова упала, схватилась за колючую проволоку и устояла на ногах. И шла босиком по пустыне, и спасла свою жизнь. Она не знает, как еще рассказать эту историю.