Вечер потрясения

Пилота учили выживать – не желая оказаться сбитым, каждый летчик должен быть готовым к тому, чтобы оказаться на враждебно территории, один против всех. В прочем, в этом случае вступать в бой пилоту было бессмысленно – отлично подготовленный боец мог запросто стать жертвой какого-нибудь феллаха с древним мушкетом, а это слишком неравноценный размен. И потому не зря ради спасения одного человека приходилось рисковать собой десяткам – пилотам вертолетов поисковой службы, бойцам "коммандос", но только не в этот раз.

– Контр-адмирал, сэр, мы определили координаты радиомаяка сбитого пилота, – докладывал командующему десантным соединением вахтенный офицер. – Мы уверены, что летчик еще жив, сэр.

– Где он сейчас, лейтенант?

– Квадрат Эхо-семь, сэр! – Вахтенный очертил круг на карте.

– Проклятье, это в тылу у русских, – мрачно выругался Уинстон Битти. Известие о потере звена "Харриеров" адмирал воспринял, как личную обиду, но теперь он не знал, стоит ли радоваться тому, что один из летчиков смог уцелеть.

– Сэр, нужно вытащить нашего парня оттуда, пока его не отыскали сами русские, – встревожено заметил вахтенный офицер, как и все, кто находился на боевом информационному посту универсального десантного вертолетоносца "Уосп", с надеждой смотревший на адмирала. – Они наверняка не упустят такую возможность.

– Слишком далеко, слишком опасно, – покачал головой Битти. – Эти ублюдки запросто могут устроить засаду. Я запрещаю проведение спасательной операции, пока не будут уничтожены наземные силы русских. Тереть еще людей – слишком большая роскошь.

– Мы что же, бросим его там, адмирал, сэр?! Мы должны спасти этого парня!

– Он – профессионал, прошедший курс выживания в любых условиях, и сможет продержаться несколько часов, а там с русскими будет покончено, – отрезал командующий, чувствуя сгустившееся вокруг напряжение. Адмирал Битти только что подписал приговор пилоту, оставленному во власти врага за сотни миль отсюда, и офицерам с трудом удалось сдержаться – то, что происходило, было несправедливым, но единственно правильным сейчас: – Русские танки – вот наша основная цель, господа, и я не позволю отвлечь от этой задачи ни одного человека, ни один вертолет! Мы должны покончить с русскими любой ценой!

А далеко на востоке те самые танки лавиной накатывали на позиции морских пехотинцев, взрывая ночь воем турбин и металлическим лязгом. Но далеко не все русские солдаты были заняты в этой атаке – некоторые уже охотились на вполне живого, реального врага, устроив в степи настоящую облаву на спасшегося американского летчика.

Боевая машина пехоты вскарабкалась на пригорок, и тотчас ехавшие по давней привычке на броне мотострелки соскочили с нее, рассыпаясь редкой цепью. И первым, что они увидели, был скомканный купол парашюта, а рядом с ним – катапультируемое кресло. Пустое.

– Нашли, нашли, – солдаты бросились во все стороны, буквально обнюхивая сухую каменистую землю склона в поисках следов. – Он должен быть рядом!

– Рассредоточиться! Осмотреть здесь все! Смотреть в оба – американец не с водяным пистолетом сюда прилетел!

Бойцы, деловито щелкая затворами автоматов, двинулись по склону вниз, в тесную лощину, где так удобно было укрываться от чужих взглядов. Спускались осторожно – на круче, споткнувшись, можно было запросто сломать ноги, и потому никто сперва не удивился, когда один из бойцов с криком покатился вниз, выронив автомат. А из сумрака загрохотали выстрелы.

– Сука! Серегу подстрелил!

– Он внизу, – командир отделения нырнул за валун, услышав, как над головой просвистела неточно выпущенная пуля. – Открыть огонь! Прижмите гада, не дайте поднять головы!

Полдюжины стволов разом плюнули раскаленным свинцом во тьму, в которой мерцали вспышки выстрелов. Залегшие на склоне бойцы обрушили на противника, остававшегося невидимым, огненный шквал, вдавливая американского пилота в землю, заставляя искать укрытия.

– Дроздов, Терехин, прикройте огнем, – приказал командир отделения, по-пластунски переползая от валуна к валуну, вниз по склону. – Остальные – вниз, взять ублюдка! Пошли, парни! За мной!

Слыша, как над головой часто свистят пули, летевшие сейчас в обе стороны, мотострелки, пригибаясь и посылая перед собой кроткие очереди, двинулись вниз, построившись редкой цепью. Автоматы АК-74 в их руках судорожно вздрагивали, изрыгая свинцовый град, а ответные выстрелы звучали все реже.

Джованни Карузо подписал себе приговор в тот миг, когда первым же выстрелом свалил одного из русских, чей силуэт так отчетливо был виден на фоне предрассветного неба. Все шансы на спасение сбитого пилота сейчас воплотились в килограммовом куске металла, девятимиллиметровом пистолете М11, "клоне" швейцарско-германского "Зиг-Зауэр" Р228, надежной машинки с отличной точностью боя, но явно не состоятельной против доброго десятка "Калашниковых".