Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 (СИ)

Юноша стал воином, в дружинах князя Ярослава Мудрого и его сына Всеволода:

– Сестру его, Сигне выдали замуж в Исландию, однако брак был неудачным. Она встретила сына Лейфа Эриксона, Торкиля. Торкиль и Сигне полюбили друг друга, девушка уехала с ним в Гренландию… – Сабина не знала, зачем она думает о викингах, живших в одиннадцатом веке:

– То есть знаю, – поправила себя девушка, – мне надо успокоиться… – она не помнила лиц пассажиров прокатной машины. Сабина поморщилась от боли в голове:

– Я разглядела только водителя. Невысокий мужчина, к сорока годам, лысоватый, носит очки… – она легко могла набросать портрет шофера, – говорил по-норвежски с заметным иностранным акцентом… – рванув Сабину за руку, кто-то из пассажиров прижал ей к лицу тряпку, со сладковатым запахом:

– Хлороформ, – она подышала, – это может быть опасно, для ребенка… – словно услышав ее, мальчик или девочка бойко заворочались:

– Ты в порядке, я знаю, – всхлипнула Сабина, – папа нас выручит, не беспокойся. Он поймет, что я пропала. Кто-то должен был увидеть машину, например, госпожа Ленсен… – несмотря ни на что, Сабина улыбнулась, – она вечно торчит у окна, рассматривая улицу…

Инге уверял, что у соседки есть и слуховая трубка. Летом, при встрече с Сабиной, вдова пастора поджимала губы:

– Вы вчера шумели, госпожа Эйриксен. Постановление городского совета запрещает громкие звуки, после десяти вечера… – стены в здании послевоенной постройки были тонкими. Пошевелившись, Сабина поняла, что ей связали руки и ноги. Она сидела на чем-то колючем:

– Одеяло, овечьей шерсти, – девушка разозлилась, – мерзавцы не хотят, чтобы я простыла. На дворе конец апреля, но вокруг пещеры еще лежит снег. Это русские, сомнений нет. Инге ожидал, что им заинтересуется Лубянка. Он не скрывает, что учился у покойной тети Констанцы, он посвятил ей несколько статей. Русские могут предложить ему работу, то есть завербовать его… – подняв связанные запястья, Сабина неловко изогнулась:

– Надеюсь, они купили бечевку в горах, а не привезли из Осло. Здесь продают только пеньковые веревки, нейлоновых пока нет. Но какие подонки, они похитили меня, чтобы шантажировать Инге… – ребенок все двигался, Сабина велела себе:

– Надо перегрызть веревку и бежать, как можно скорее. Инге не пойдет в полицию… – она хорошо знала мужа, – он не захочет терять времени. Но у него нет оружия, а у русских, наверняка, имеются пистолеты… – сплюнув пеньку, она яростно вцепилась зубами в бечевку:

– Сейчас вечер, хотя в такой черноте ничего не разглядеть. Вечер или ночь. Русские, должно быть, сидят в машине на смотровой площадке у водопада, за пару километров отсюда… – от смотровой площадки в ущелье вела каменистая тропа. Сабина задумалась:

– Они, наверное, хотят послать Инге записку. Они сообщат, что владеют сведениями, обо мне, вызовут его на встречу… – распуская зубами веревку, девушка опять отплевалась от пеньки:

– Не бывать такому, – пообещала себе Сабина, – никогда. Я выберусь отсюда, русских арестуют, а у нас появится ребенок, мальчик или девочка… – замерев, она услышала приближающиеся шаги.

При свете фонарика Андрей Петрович рассматривал упрямое, грязное лицо девушки. В машине, торопясь покинуть город, он не обратил внимания на то, как выглядит жена Викинга:

– Она его ровесница, росла с ним в одной семье. Она тоже сирота, еврейка, родилась в Судетах, то есть в социалистической Чехословакии…

По нехорошему огоньку, в красивых, похожих на темные вишни глазах, Андрей Петрович понял, что упоминать о Чехословакии не стоит. Ему не понравилась разлохматившаяся пенька, на запястьях девушки. В Осло они не успели запастись крепкой, американской веревкой. В норвежской глуши пользовались бечевками, вроде тех, что лежали в сельских магазинах СССР:

– Кажется, еще немного, и госпожа Эйриксен перегрызла бы путы. Вообще она хорошенькая, даже беременность ее не портит… – белый луч метнулся по одеялу. Изящная туфля, на плоской подошве, соскочила с узкой ступни девушки:

– Ногти на ногах красит. Как она ухитряется наклоняться, с животом… – удивился комитетчик. Ногти Сабине красил Инге:

– Это ерунда, – весело сказал юноша, – я привык красить стены. С твоей кисточкой… – он повертел бутылочку американского лака, – я как-нибудь управлюсь… – Андрей Петрович, вежливо, сказал:

– Вы потеряли обувь, здесь сыро. Позвольте, я вам помогу… – Сабина подумала, что можно ударить его ногами в лицо:

– Прямо в очки. Пока он опомнится, я убегу. Но у меня связаны щиколотки… – почувствовав прикосновение руки к порванному нейлону чулка, Сабина отчеканила, по-английски:

– Не смейте меня трогать, грязная тварь. Вы не имеете права удерживать меня, против моей воли. Вы, и ваши подручные отправитесь в тюрьму, вы шпионы СССР… – Сабина добавила слово из пяти букв, выученное от парней на Ганновер-сквер:

– Дядя Максим и тетя Марта при детях не матерятся, но все ребята отлично знают русскую ругань… – шпион, как Сабина называла лысоватого, покраснел: