Великие Борджиа. Гении зла

История, происшедшая в Синигалье, известна нам из нескольких источников, и Бурхард, по-моему, самый из них лаконичный. Никколо Макиавелли изложил все куда подробнее, у него даже есть на эту тему специальная работа: «Описание того, как избавился герцог Валентино от Вителоццо Вителли, Оливеретто да Фермо, синьора Паоло и герцога Гравина Орсини»[48], но без дополнительных комментариев она, конечно, не слишком понятна.

Кто такой этот «синьор Паоло», и при чем тут какой-то «герцог Гравина»?

Макиавелли этого не говорит – его читателям все было понятно и так, без объяснений, а вот нам придется наводить справки. И если сделать это, то окажется, что синьор Паоло нам уже как бы знаком – это Паоло Орсини, который ездил договариваться с Чезаре о примирении. А герцог Гравина – это Франческо Орсини, и назван он тут по своему титулу и владению, а не по фамилии.

Кстати, Никколо Макиавелли в своем описании «встречи в Синигалье» не безупречно честный свидетель, хотя и происходила она чуть ли не у него на глазах. Он, например, говорит, что Чезаре Борджиа решился на рискованнейшее дело захвата своих бывших командиров потому, что Республика Флоренция обещала ему помощь и он укрепился духом. Это, конечно же, неправда. Флоренция была в то время просто объектом шантажа, никакой реальной помощи оказать и не могла, и не хотела[49]. Но все остальное в рассказе Никколо вполне достоверно. Чезаре Борджиа устроил ловушку для своих бывших подчиненных с замечательным мастерством. Он говорил потом, что они собирались захватить его сами и он просто их опередил, что, кстати, даже могло быть и правдой. Он имел дело отнюдь не с невинными детьми. Джанпаоло Бальони, правитель Перуджи, один из главных заводил всего заговора, поссорился однажды с семейством Одди. Чем-то они перешли ему дорогу – и он, улучив удобный момент, напал на них и практически истребил весь клан, не отличая правого от виноватого. Он перебил что-то около 130 человек и, что называется, «закрыл проблему». Чезаре действительно мог опасаться любой неожиданности и на «встречу примирения» выехал в латах. Так, на всякий случай, вроде неожиданного удара кинжалом или свистнувшей откуда-то арбалетной стрелы. Встреча состоялась у моста, засады никакой не было. Стороны обменялись дружескими приветствиями, их эскорты смешались, и они все вместе поехали к Синигалье.

Ну, а дальше все пошло как по маслу.

IV

Франческо Орсини и Паоло Орсини ехали впереди всех своих отрядов и оказались отделены людьми Чезаре Борджиа от главной части их войск. Оливеротто, напротив, ехал во главе крупной группы, но его пригласили присоединиться к гостям, ибо без него никак нельзя. Последним подъехал Вителоццо Вителли – он был не на коне, а на спокойном муле. Он был уже давно болен сифилисом, что в Италии того времени было вовсе не дивом. Сифилис всеми, кроме французов, назывался «французской болезнью» – французы звали его болезнью неаполитанской – и распространен он был просто до уровня эпидемии, с ним не знали, как бороться. Чезаре Борджиа тоже в свое время подхватил его в Неаполе, но у него болезнь носила относительно легкую форму, выражаясь только в виде язв на лице и теле. Это, конечно, сильно портило его внешность, но он сохранил и свои физические силы, и свой рассудок. Вителоццо Вителли повезло меньше – он был совершенно разбит и уже с трудом мог передвигаться или даже сидеть в седле. Ему очень не хотелось ехать на встречу в Синигалье, но его все-таки уговорили, он приехал. Как только Вителоццо со стонами присоединился к основной группе, гостей пригласили войти в большой дом, который назывался «палаццо Бернардино», как им сказали, «там уже все было приготовлено». Ну, в общем-то, так и было. В доме было два входа – парадный, через который их и провели, и задний, через который в дом вошли солдаты Чезаре.

Оливеротто и Вителоццо удавили сразу[50].

Франческо Орсини и Паоло Орсини схватили и связали, но их не трогали до тех пор, пока Чезаре не получил известий из Рима о том, что его отец сумел захватить главу клана, кардинала Орсини. Как только это стало ему известно, Чезаре отдал приказание удавить их, что и было сделано. Теперь с мятежом кондотьеров было полностью покончено – одним ударом были отыграны все потерянные позиции. Чезаре Борджиа разослал повсюду гонцов с вестью о происшедшем – понятное дело, весть была несколько модифицирована. Утверждалось, что Чезаре пресек заговор, направленный против него, и покарал негодяев, замысливших злое дело. С Макиавелли он говорил несколько не так – его он уверял в том, что казненные им кондотьеры были заклятыми врагами Флоренции, и Чезаре, следовательно, оказал Республике услугу, за что ждет соответствующей признательности.