Великий Моурави 1

дороги и заночевать в ближайшей деревне.

Впоследствии, после схватки в "Синем баране", Папуна торжествовал;

благодаря его "зайцу" "барсы" остались целы...

События разыгрались на рассвете. Эрасти с двумя дружинниками поскакал

вперед приготовить корм коням и людям. Полная тишина в духане и громкое

ржание в конюшне заставили Эрасти круто повернуть скакуна. И вскоре десять

азнауров уже знали о засаде в духане "Синий баран".

- Принять бой, Дато, или объехать духан Тилитубанскими высотами?

- Конечно, Георгий, принять! С кем драться, когда? - загорелся Димитрий.

Совещались недолго, разбились на три группы и поскакали разными

дорогами.

В духан вломились одновременно с трех сторон. Только Папуна, предвкушая

исход веселой битвы, взобрался на крышу буйволятника, растянулся на бурке и,

щурясь на солнце, прислушивался к разъяренным крикам и воплям, которые

неслись из духана.

С грохотом хлопнулась сорвавшаяся с петель дверь, полетели табуретки,

подпрыгнул бурдюк, закачалась стойка. Духанщик скатился с высокого табурета,

крякнул и, поспешно сунув мальчику кувшин, погнал за водой. Гул, ругань,

смех... Казалось, ничего нельзя было разобрать, но косой духанщик разобрал,

кто побеждает, и стукнул глиняной чашкой пробегавшего Отара, которого

любезно подхватил Георгий.

Указав Димитрию на Черного башлыка, Дато схватил за шиворот Сандро...

Княжеские дружинники дрогнули и, пользуясь суматохой, выскочили из духана и

пустились наутек под одобрительный смех Папуна.

- Тебе первое слово, Дато. Как с ними поступить?

- По-моему, Георгий, как с разбойниками, нападающими на царских

азнауров.

- Посадить на кинжалы, - хладнокровно вставил Даутбек.

- Посадить на кинжалы мало, надо снять головы, пусть так ходят, -

предложил Элизбар.

- А со снятых голов сбрить усы, - простодушно добавил Гиви.

Заспорили. Каждый предлагал свой способ расправы. Ростом убеждал

отрубить правую руку и левую ногу: легче будет князьям кланяться.

Помертвев, слушали злополучные княжеские слуги странное совещание.

Косой духанщик осторожно вытер ладонью мутное окошечко и, не обращая

больше внимания на веселых гостей, приказал вошедшему мальчику поставить

кувшин с водой на табурет и подать себе обед. Смачно обсасывая косточки

баранины и запивая вином из огромной чаши, он подсчитывал, сколько взять за

перебитый духан с царских азнауров. Вдруг Димитрий, сорвав с головы слуги

Симона черный башлык, дико закричал:

- Что это у тебя вместо лица, собачий сын?! И ты смеешь с таким лицом

быть врагом моего друга? Убью, зарежу! Как свинью, заколю! К черту нос, он

совсем лишний на курдюке...

Димитрий с неистовством замахнулся кинжалом. Георгий поспешно задержал

его руку.

- Постой, Димитрий, я предлагаю показать княжеским разбойникам рыцарское

презрение. Пусть расскажут своим господам про щедрость ностевских азнауров.

Они втроем гонятся за одной жизнью, мы сразу даровали три. И еще пусть князья

твердо запомнят, что мы больше не безызвестные азнауры.

- Не могу, Георгий, должен хоть раз ударить. Что он, облезлый хвост,

смеется над нами? Какое лицо держит? Защищайся, собачий сын!

Дато, отшвырнув Сандро, закатал рукава.

- Обманщик, получай и ты по браслетному делу...

Даутбек хладнокровно подошел к Отару. Но Георгий решил оказать услугу

Шадиману и, заслонив Отара, строго произнес:

- Отар - азнаур, и с ним спор можно решить только на поединке.

Даутбек мотнул головой.

- Вызываю в Тбилиси, если скроешься - уши туркам продай, все равно

отрежу.

Георгий с трудом оторвал Димитрия от растерзанного Черного башлыка.

- Георгий, прошу, дай еще хоть на полтора часа!

Дато отшвырнул ногой полуживого Сандро:

- Это тебе за Абхазети, разбойник, а за сегодняшнее в другой раз отдам.

Духанщик вытер о шарвари руки, взял кувшин и выплеснул на голову Черного

башлыка и Сандро холодную воду.

Отар молча сел за стол и только тогда вздохнул свободно, когда,

заслышав конский топот, понял, что ностевцы ускакали...

Одиннадцатый день московское посольство, встреченное на рубеже Кахети и

Картли Шалвой Эристави, ожидало в княжеской деревне вызова Георгия X.

Мсахури князя, прислуживая за столом, с невольным страхом смотрели на

густобородого, широкоплечего Татищева. Странный князь ходил в тяжелой одежде,

в высокой шапке и с остроконечным посохом. Но еще таинственнее казались его

глаза, смотрели они из-под нависших бровей пронизывающе остро. Говорил

странный князь непонятно, громко, точно нараспев. Ел много и спал долго.

Татищев и в Картлийском царстве не изменял обычая предков. Вставал

боярин рано. Час восхода - первый час дня. Встав, тотчас отыскивал глазами

темный образ и торжественно осенял себя крестным знамением. Надевал затем

прохладное белье. Не спеша умывался мылом и розовой водой, надевал епанчу,

подбитую мехом, украшал пальцы множеством перстней, самый большой золотым

ободком сжимал железную печать. Откушав, проверял наличие мехов и погружался

в посольские дела. Степенно диктовал дьяку Ондрею послания в Москву царю

Борису. Обедал боярин в полдень. Тяжело садился на дубовую скамью, ел

странные грузинские яства, тоскливо вспоминал ржаной московский хлеб, уху