Венский бал

– Сдадите вы, наконец, протокол? – взмолился дежурный, вернувшись в служебное помещение. – Я уже видеть не могу эту сволочь.

Через полчаса поступило сообщение. Мы как раз писали протокол. Койоты сидели на строительном помосте, сооруженном вдоль стены из козел и досок. Мы с пожарником корпели за письменным столом посреди комнаты в дебрях кабельных лиан. И тут заголосил репродуктор: «Внимание, внимание! Всем начальникам служб немедленно прибыть в здание казармы в Россау». Через несколько минут снова: «Внимание, внимание!..» Этот голос, как я его вам изобразил, знаком мне уже не один год. И всегда вначале это самое «Внимание» с повтором.

– Что, дерьмо уже полезло? – буркнул напарник.

Давненько начальников не собирали в Россау. Последний раз их сдернули, когда было нападение террористов на здание ОПЕК.[30] Мы включили телевизор. Ничего экстренного. В тот момент начальником службы оказался мой напарник, так как остальные разошлись по домам. Он сказал:

– Ты пойдешь со мной!

Дежурный заверещал:

– Только когда закончите протокол. И не сидеть же мне здесь одному.

– Сам заканчивай, – ответил напарник.

– Но меня же там не было.

– Какая разница? Нарушение норм общественной нравственности, сопротивление представителям власти и оскорбления в их адрес. Но это все туфта, потому что ты их так и так должен отпустить. Тогда уж выпроводи парней и можешь заняться бабой, пока у нее дым из зада не пойдет.

Дежурный усмехнулся и выставил средний палец. Бомжиха до сих пор клевала носом на досках, а тут вдруг вскинула голову и говорит:

– Если хоть один из вас, нацистские твари, тронет меня, я ему хрен откушу.

– Заткни пасть! – крикнул дежурный. – А то я тебе флакон с твоими каплями вобью в твою же задницу так, что из носа потечет.

Я вижу, вы морщитесь. Но так уж мы тогда выражались. Нормальное дело. Выражения особо не выбирали. Нынче это бы не прошло. Женский персонал взбеленится. После катастрофы всем участкам были приданы женщины. А тогда коллектив был сугубо мужской.

После сообщения мы с напарником открыли свои шкафчики, надели шинели и вышли.

Когда мы прибыли в казарму, нас направили в кинозал. Там уже было около сотни полицейских. Все занимали стулья с откидными сиденьями, в основном в задних рядах и посередине, первые четыре оставались свободны.

Когда вошли директор Службы безопасности и майор Ляйтнер, шумок затих. Они сели в первом ряду. Наконец появился Резо Дорф, его сразу узнаешь по летящей походке. Этот человек – настоящий феномен. Когда бы и где бы ни появился, впечатление такое, будто он прямо с курорта, только что из отпуска. Даже в тот день выглядел молодцом. Вы когда-нибудь видели его по телевизору? Ладошка к ладошке, вот-вот начнет молиться. И в тот раз так же. Начинал и приветствовал всегда он. «Надеюсь, – говорит, – все это ложная тревога».

Потом достал из внутреннего кармана какую-то бумажку и поднял ее, не развертывая.

– У нас имеются некоторые данные о поставках в Вену продукции иракской фабрики боеприпасов. Мы не знаем, что это за продукция. Но нельзя исключать и химическое оружие.

Кто-то из зала не удержался:

– Общество помощи иностранцам.

Резо Дорф улыбнулся:

– Ваша наивность, коллега, просто восхищает. Или вы считаете нас полными идиотами? Мы уже который день только и заняты тем, что допрашиваем всех членов этой почтенной организации. Мы им мозги наизнанку вывернули и обыскали все, что можно. К сожалению, безрезультатно. Есть, однако, другая зацепка, одна-единственная. Поэтому я и попросил вас прийти сюда. Как вы знаете, господа, – он упрятал бумажку в карман и сложил ладони, – я отвечаю за безопасность на сегодняшнем празднестве расфранченных особ. И не хочу давать повода для упреков в том, что не сделал для этого все необходимое.

Резо Дорфа знали все. Он руководил Отделом расследований государственной измены и уголовных преступлений против государства. Это – специальная служба федеральной полиции, учрежденная парламентским Комитетом безопасности после падения коммунизма, ее задача – воспрепятствовать проникновению русской мафии в нашу страну. Самый оснащенный отдел. У них было все, о чем простой полицейский может только мечтать. Этот отдел, с одной стороны, часть федеральной полиции, а с другой – как бы и нет. Потому что не подчинялся нашему министру, а отвечал исключительно перед руководителем парламентского Комитета.