Вероника из Тарлинга

Незадолго до обеда, взяв в помощники юного ученика перчаточника, Вероника отправилась к ближайшему мяснику. К некоторой досаде за прилавком орудовал старший сын хозяина лавки — то самый Гальред, что не прочь бы породниться с прелестной белошвейкой.

— Счастлив видеть тебя у нас, Вероника! Я лично отобрал для тебя свежайшую говяжью вырезку и дюжину отменных колбасок, начиненных мясом каплуна.

— Мы с Марлен очень вам благодарны. Я принесла долг и хотела взять только пару кроликов. Как обычно. Да… еще чудесный паштет, слава о котором простирается далеко за пределы Тарлинга.

Как бы не избегала Вероника общения с рыжим Гальредом, стоит признать, что его отец порой сам наполнял корзину Марлен лучшими продуктами по вполне сходной цене. А знаменитый паштет очень понравился принцу. К тому же приближаются дни празднований обновленного солнца, можно не скупиться на пару улыбок соседу.

Ободренный любезностью милой посетительницы, Гальред вытер руки о ветошь и неуклюже выбрался из-за прилавка.

— Постой, Вероника! Я хотел позвать тебя на ежегодное веселье в ратушу. Ты пройдешь вместе со мной и моим отцом, будешь сидеть за столом рядом с нами, если не нравится соседство д. Эберви.

— Хмм, Гальред, ведь я уже приглашена. Но благодарю за твое внимание…

— Это здорово! Но меня также выбрали в Короли Полной кружки, а мне нужна Королева вечера. Ты же знаешь обычай? Я готов назвать твое имя. Ты ведь согласишься надеть зеленый венок и немножечко подыграть мне? Вероника, я надеюсь, что после мы сможем объявить о нашей помолвке.

— Ох, нет! И речи не может быть. Позволь ответить прямо, ты достойный человек, Гальред Гус, как и твой отец… мы с бабушкой преисполнены уважением, но я вынуждена тебе отказать, — выпалила Вероника, стараясь смотреть прямо в недобро сузившиеся глаза мясника.

— Ты хочешь сказать… Ты всегда так много и чудно говоришь, Вероника! Виноваты твои заумные книжки! Женщина не должна заниматься чтением, это сбивает ее с истинного пути. Так верно ли я тебя понял, ты мне отказываешь?

— Именно так, Гальред. Ты обладаешь столькими хорошими качествами, что непременно найдешь невесту, которая будет способна оценить по достоинству…

— Подожди, подожди! Барон нашел тебе другого жениха? Кто он? Назови имя! Я пойду и сейчас же разберусь с ним. Он живо откажется от своих претензий.

Видя, как Гальред воинственно засучил рукава серой блузы, обнажив мускулистые руки, Вероника попятилась к двери.

— Ты узнаешь имя моего будущего супруга на празднике. Люго, мы уходим!

Она схватила за плечо своего юного помощника и решительно направилась к двери.

— Нет, я не стану ждать! Ты расскажешь мне прямо сейчас.

Гальред оттолкнул мальчика, державшего покупки, и тут же оттеснил Веронику к стене.

— Не слишком ли ты задираешь свой хорошенький носик, портниха? Или по примеру сестры ждешь королевского казначея? А, может, тебе самого герцога подавай в мужья? Твоя мать была деревенщиной, которая запрыгнула в постель к барону, а ты корчишь из себя недотрогу! Запомни, когда достанешься мне, быстро научишься повиноваться.

— Если тронешь хоть пальцем, клянусь всеми колбасами Тарлинга, тебя повесят у Вороньих врат рядом с кладбищенской оградой. И высокое звание отца не поможет. И некому будет корчить из себя шута на празднике в ратуше. Немедленно меня отпусти, Гальред Гус!

Несмотря на сотрясавшую ее дрожь негодования, Вероника старалась говорить твердо. И уже не так смело коснувшись заскорузлыми пальцами мягких завитков ее волос на щеке, Гальред тихо пробормотал:

— Прости, Вероника, прости! Я словно схожу с ума, ведь второй уж год терзаюсь любовью к тебе, а ты и знать меня не желаешь. Стань моей женой, и я никогда не обижу тебя дурным словом. Ты будешь ходить в парчовом платье и бархатной накидке, я подарю тебе шкатулку драгоценностей покойной матушки. Куплю все, что захочешь, только не отталкивай. Мне жизнь не нужна без твоей улыбки. И потом, сам д, Эберви обещал отцу после осенней сделки, что одобрит наш союз.

— Уверяю тебя, Гальред, барон уже передумал. Я принимаю твои извинения, но больше мне нечего тебе сказать.

— Обещай хотя бы на время застолья стать Королевой праздника!

— Я… подумаю. А сейчас дай мне уйти, Марлен заждалась.

Молодой мясник нехотя отступил и долго еще смотрел вслед Веронике, сжимая и разжимая большие кулаки, поросшие редкими рыжими волосками.

«Все равно я ее получу! Вероника будет моей, даже если придется продать душу самому Черному Господину!»

Скоро Гальред оставил вместо себя в лавке работника, а сам спустился в ледник за кабаньим окороком. Но когда зажег масляный факел, в ужасе отпрянул и свалился под лестницу. Возле бочек с солониной лежал огромный охотничий пес — угольно черный, без единого пятнышка. С глухим ворчанием он вгрызался в оленью ляжку, что прежде висела на крюке, а рядом на соломе были разбросаны остатки привезенного только вчера кабана.

Вместо крика из горла Гальреда вырвался сиплый стон, тогда зверь бросил свою добычу и уставился на мясника разумным человеческим взглядом. Низкий утробный рык сменился внятными словами с легкой картавинкой: