Вихри на перекрёстках

Валя взяла кота на руки, погладила и дала ему целый сухарь. Кот схватил его и побежал к печке: в хату вошли хлопцы.

— Полдеревни осмотрели, и ни души. Даже скотины никакой нет, — доложил Анатолий.

— Удивительно, как это могли немцы очистить Дубравку так, что ни одного человека не осталось. Даже в сожженных деревнях кто-нибудь из жителей оставался цел, — задумался командир.

Валя затопила печь, налила в чугунок воды и поставила на огонь.

— Дай сковороду, — сказал Анатолий, — я в одной избе нашел на полке кусок сала.

— Молодец, — похвалил Бойкач. — Давайте жарить, но кому-то нужно пойти и посторожить. Не думаю, что немцы станут охотиться за нами, но на огонек могут забрести.

— Я пойду, — вызвался Гриша, — только не забудьте оставить мне сала.

— Ладно, оставим. Через два часа тебя сменим. Не шляйся посередине улицы, ходи тихонько и, главное, прислушивайся. Неизвестно, откуда может появиться враг, — сказал Володя.

— Есть!

Гриша ушел. Около печи хлопотала Валя. А усталые ребята начали дремать. Девушка увидела, как у Володи опустилась на грудь голова. Она подошла к нему и шепнула, чтобы прилег. Но парень встал, протер глаза рукой.

— Показалось, будто я дома, лежу на кровати. Ты будишь, а мне чудится, что это мама. Как в детстве.

— Значит, зря разбудила?

— Это был только сон. Наверное, такой жизни, как в детстве, уже не бывать. А как было бы хорошо: отвоевался и вернулся назад в счастливое босоногое мальчишество!

— Володенька, впервые слышу от тебя такие рассуждения!

— Какие?

— Направленные в прошлое. Ты всегда жил, заглядывая в будущее, а теперь хочешь вернуться назад. Ты устал, нужно отдохнуть. Мы прошлой ночью спали, а ты нет.

— Да, устал… Напряжение прошло, а в мыслях я все еще куда-то лечу… Болезненно переношу вот такие случаи. Нет жителей целой деревни. А вдруг такое же положение и в Слободе, и в Дубовой Гряде?

— Но при чем здесь ты?

— Где же тогда моя победа? Гитлеровцы, как рыбу в трал, сгребли людей, а мы два года защищали жизнь. Ты видишь, здесь ее нет. Кошки и те погибнут без людей.

— Мы будем здесь жить! Не мы, так другие люди! Ты бы сказал, зачем нужна вообще война, а не твоя борьба! Ты увидел, сколько бежит фашистов, но не можешь захватить всех их в трал и поэтому разочаровался. Где-то возьмут и их. Идет твой отец, мой. Кто-то же гонит гитлеровцев, не сами они бегут.

— Все это я понимаю, но, кажется, после такой войны легче было бы прожить хотя бы год ребенком. Разве что появятся новые большие увлечения и проблемы, позволяющие забыть обо всех людских муках. Думаешь, Пылила действительно заболел и поэтому не пошел с нами? Жалко, что такие, как он, останутся, ведь в мирное время с ними будет труднее вести борьбу.

— Так ты хочешь, чтобы я была взрослой, а ты ребенком?

— Нет, я рад, что мы оба такие, как есть, — улыбнулся Володя, обнял и поцеловал девушку. — Давай будить ребят.

Разоспавшиеся хлопцы готовы были отказаться от еды, только бы их не трогали. Но Володя растормошил всех.

На рассвете Володя, Валя и Анатолий отправились к Слободе, а те, кто стоял ночью в карауле, остались в Дубравке.

Хмурое утро ненадолго оживила розовая полоса на востоке, но вскоре ее сжали и словно проглотили снежные тучи. Стали чаще и чаще доноситься взрывы. Только около Дубравки лес стоял молчаливо. Из него вышли три человека и направились в деревню. Раньше в чьем-нибудь дворе сразу залилась бы лаем собака, а теперь вооруженные люди осторожно топтались на пустынной улице, разглядывая свежие следы на снегу. Калоша случайно вышел на крыльцо, увидел незнакомцев и тут же вернулся назад. Через несколько минут трое партизан вышли из дома. Пришельцы заметили их и насторожились. Ни у тех, ни у других не было пароля. Только среди одной тройки находился человек в форме советского летчика, а среди второй — Данилов в немецком офицерском обмундировании… Наступил напряженный момент встречи.

— Далеко ли направляетесь? — спросил Гриша.

— Куда нужно. А вы? — пробасил широкоплечий человек и злобным взглядом окинул партизан. Данилов присмотрелся к одному из незнакомцев, достал из кармана блокнот и вслух прочитал:

— Филипп Сукач, Гут из Слободы. Это вы и есть?

Гут растерялся, посмотрел на своих спутников, будто хотел посоветоваться с ними, что ответить, но те молчали. Поправив на плече ремень винтовки, криво усмехнулся!

— Ишь ты, знакомый нашелся, фриц… Мы партизаны.

— И мы партизаны, — спокойно сказал Данилов. — Наверное, вы меня все же знаете.

— Вот командир партизанского отряда Заякин, — показал Гут на высокого человека рядом с собой. — О нем вы, видно, слышали.

— Заякина я немного знаю, — произнес Гриша. — Вы что, шутите?

— Какие тут шутки, я и есть Заякин. А вы из какого отряда?

— Из «Буденовца».

— Одно время мы стояли рядом с вами.

— Возможно, и стояли, — пожал Гриша плечами. — Так куда же вы теперь без войска?

— Хотим скорее соединиться с нашей армией и дальше бить фашистов, — сказал Заякин. — Нужно летчика проводить, его сбили около Слободы.

— А мы пока не собираемся соединяться со своими.