Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

Тем не менее к месту назначения он меня довёз и сдал из рук в руки хозяйке гостеприимной квартиры и бабушке, которая уже несколько часов томилась тревожным ожиданием. Сама я не помню момент встречи, поскольку была без чувств, когда Петрович внёс в меня в дом, зато лица своих родных, выплывшие из марева бесчувствия на следующий день, навсегда отпечатались в моей памяти.

Лицо бабушки было скорбным, а мордашка сына – испуганной. Бабушка, обнимая Никиту, сидела на стуле возле моей постели и легонько покачивалась. За их спинами стояла незнакомая мне пожилая женщина и удовлетворённо улыбалась.

– Слава Богу, Никуша! Слава Богу ты очнулась! – бабушка вытерла подмятые временем щёки и призналась: – Ну и задала ты нам жару! Но всё позади. Кризис миновал и ты пошла на поправку…

– Кризис?

– Да, внученька! Ведь у тебя воспаление лёгких… Это огромная удача, что Полина Аркадьевна оказалась врачом и быстро поставила правильный диагноз!

– Полина Аркадьевна?

– Полина Аркадьевна – это я, – представилась незнакомка. – Вы у меня в гостях.

– Спасибо… Вы наша спасительница. Если бы не вы… И не Петрович…

– Молчи, молчи, Никуша! – заторопилась бабушка. – Потом всё расскажешь, тебе пока ещё рано болтать. Не утомляйся, мы потерпим… Сейчас мы покормим тебя и ты поспишь… Тебе нужен полный покой!

– Покой… Какое счастье! С тех пор, как ты сунула мне свою воблу, я не знала покоя…

– Воблу?! – изумилась бабушка. – Причём тут вобла?

– О, ба! Кабы ты знала, насколько притом!.. – заволновалась я и Полина Аркадьевна решительно прервала наш диалог: – Всё, всё, всё! Никаких разговоров! Вам нельзя расстраиваться, Вероника! Все разговоры оставьте назавтра.

И я легко покорилась доктору. Бабушка поскакала на кухню и Никитка, наконец-то, дорвался до своей немощной мамочки. Он забрался ко мне под одеяло и затих, надеясь, что его не заметят. Я перебирала его светлые кудряшки и наслаждалась исходящим от них запахом солнца и пыли, а он напряжённой и оттого ровной ладошкой гладил моё плечо.

В таком благолепии и застукала нас бабушка и Никитка был немедленно изгнан, а я напоена горячим бульоном. Весь остаток дня я спала, принимала снадобья и упивалась горячим чаем с молоком, а со следующего утра снова закрутилась в вихре поразительных событий и новостей. Не долго продлился мой покой!

Утро началось с весёлых укоров бабушки.

Я любовалась на чистое голубое небо за окном и наслаждалась осознанием того, что, среди своих и в безопасности, когда, опережая Никитку, ко мне влетела бабуля и заявила прямо с порога:

– Не знала я, что ты такая врушка, Никуша! Проснулась, смотрю, а от тебя эсэмэска пришла: «Ба я полном порядке в Москве хорошая погода». И вчера, между прочим, похожая брехня пришла и позавчера, когда Вовчик вёз нас в машине сюда и я тряслась от страха за тебя. Это что же ты себе позволяешь?

Вопреки бабулиным ожиданиям мне не стало стыдно и я беззаботно рассмеялась:

– Ба, прости! Это Тоська по-моему наказу тебя дурит. Я не хотела, чтобы ты волновалась и придумала такую хитрость.

– Теперь тебе вовек не видать моего доверия! – игриво заливалась бабушка. – Ишь до чего додумались со своей хитроумной подружкой!

Никитка с бесенятами в глазах смотрел то на меня, то на бабулю и я воспротивилась:

– Не шуми, ба! Не позорь меня перед сыном, не роняй мой безупречный авторитет!

– Ну уж и безупречный! – не унималась ба. – Не обольщайся! Он всё видит и мотает себе на ус… – Никитка обошёл бабулю и закрыл меня от неё своим телом. – Ах, и ты против меня! – разбушевалась ба, театрально закатывая очи. – Хочешь таким же непутёвым вырасти?

– Бабушка, ты у нас старшая, а значит мы все в тебя, – осмелился выступить Никитка.

«Ах вы…» – открыла рот наша неугомонная старушенция и я поспешила направить её энергию на конкретное дело:

– А ты возьми, да отбей Тоське ответ: мол, ты, Тося, врушка, Ника уже два дня со мной. Она не только не обидится, а даже обрадуется, потому что тоже волнуется за меня. И может быть догадается позвонить. Её звонок сильно поспособствует моему выздоровлению.

– Хитрюга!.. – с улыбкой проворчала бабушка и отправилась исполнять мой совет.

Завтракали мы втроём и это меня встревожило:

– А Полина Аркадьевна где? Почему не с нами? – спросила я, управляясь с сочной домашней котлетой.

– Не знаю, ласточка. Она отказалась от завтрака. Проснулась сегодня рано и была какая-то смурная, расстроенная чем-то. Потом заперлась в своей комнате и не показывается… Боюсь, как бы она не приболела…

Наспех заглотнув чай, я поползла на разведку.

На мой острожный стук никто не ответил и я осмелилась заглянуть в комнату хозяйки. Та сидела на кровати и рассматривала какие-то фотографии. Я вошла и она поспешно захлопнула альбом:

– А… Это ты, Вероника… Тебе что-нибудь нужно?

Лицо её было усталым и печальным. Я опустилась перед ней на колени и заглянула в её влажные глаза:

– Нужно, Полина Аркадьевна. Мне нужно знать, что у вас случилось и не могу ли я чем-то помочь. Вы не больны?

Она покачала головой, подняла меня с полу и усадила рядом с собой. Я обняла её мягкие плечи: