ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Затрещали арбалеты, и не менее трех болтов ударились в мой щит и зазвенели о шлем. Кусачие отступили, оставив на том месте, где они ели, жуткое месиво из человеческих останков, роняя пакеты с грибами, которые они передавали по кругу. Один кусачий стрелял из арбалета, держа голову за длинные светлые волосы, щеки и уши у которой были обглоданы, один глаз вытаращен.

Вкус наших щек гоблинам нравится почти так же, как вкус наших бедер.

Нува закричала и бросилась к нему.

Кусачий пробыл там слишком долго, и ее птица, Олуша, забрала его. Больше никаких щек дам для него. Пошел он нахуй, как и все остальные.

Мне нужен перерыв, я все еще злюсь, когда вспоминаю.

И отчасти меня злит то, что я была в ужасе.

Я не знаю, что произошло в следующие мгновения.

Я не знаю, то ли мы столкнулись с ними, то ли они с нами.

Но я знаю, что в меня ударили.

Моя голова.

Что-то ударило меня по голове, сильно, причинив боль, несмотря на шлем и подшлемник.

Кто-то окликнул меня по имени.

Я услышала фырканье и сопение их хряков, и увидела, как один из них брыкался и отбивался от птиц.

Наши птицы не кричали, как раньше.

У меня закружилась голова от жары и пыли.

Что-то еще ударило меня по голове, и я развернулась.

Одна дама лежала на земле, ее челюсть оторвана, зубы валялись рядом в луже крови. Она была городской девушкой, из Севеды, у нее были маленькие собачки, о которых она много рассказывала.

Ее собачки больше не будут брать мяса с ее тарелки; из бедра их хозяйки приготовят бифштексы для гоблинов-наемников.

Я налетела на что-то и споткнулся.

Я хотела позвать помогите. Я заплакала. Я почувствовала вкус собственной крови во рту — я прикусила губу, меня ударили?

Да, по голове.

Я была в замешательстве и ужасе.

Кто-то позвал меня по имени.

Я подняла глаза.

Ланза была в строю, но я была вне его. Это до сих пор приходит ко мне в снах, это ощущение, что все остальные, кроме меня, находятся там, где им положено быть, когда надвигается опасность.

Это был самый сильный страх, который я когда-либо испытывала, или когда-либо испытаю.

Я была одна на поле и увидела, как приближается моя смерть. Я увидела Дал-Гаату. Она стояла на спине хряка размером с небольшую корову, несущегося на меня. Клыки хряка были опущены, его бочкообразное тело было покрыто кожей с шипами, по ногам текла кровь, потому что внутри его брони тоже были шипы, чтобы придавать ему зловещий вид.

Но именно она привлекала к себе внимание.

— Гальва!

Ее крылья орла-стервятника были развернуты во всю ширь, шире, чем у корвида, которую я в шутку называла «Костлявой», потому что это слово звучало как ее имя, и о боги, я обидела ее этим, и теперь она лично пришла взять меня, хотя раньше она щадила меня ради Иносенты, ведь Иносента была ее служанкой, но я была недостойна, она меня испытывала и я сломалась, и теперь, в этот момент я умирала, солнце за ее спиной, Сат за ее спиной, бессильный, тень от ее крыльев черна и движется по сухой земле как-то замедленно но приближается ко мне.

— Гальва! Произнеси слова! Сейчас же!

Иносента.

Какие слова?

О.

Эти слова.

— Короткая жизнь, — сказала я дрожащим голосом.

— Скажи их искренне!

Приближается, приближается, ее черный меч направлен на меня, ее лицо скелета, ее черные волосы, черные как у королевы, развеваются позади нее невероятно длинные на горячем дыхании ветра словно дуновение из печи для выпечки хлеба, ее волосы свадебный шлейф ее глаза просто дыры в которых ничего нет этот страх эта неудача были со мной всегда как дочь герцога образец в Галлардии ничто, ничто в глазах Дал-Гааты.

— НУ, ТЫ, СОПЛИВАЯ СУЧКА! КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ!

Иносента.

Она нарушила строй и бросилась ко мне.

Она тоже умрет, если я ничего не предприму.

Я выкрикнула эти слова, горячие слезы в моих глазах.

— КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ, КРОВАВАЯ РУКА!

Дал-Гаата исчезла.

На спине атакующего хряка стоял гоблин, в сапогах с направленными вниз гвоздями.

Держа в одной руке поводья хряка, а в другой копье, он приближался ко мне.

В моих заплаканных глазах все расплывалось от жары, но внутри я была неподвижна, как стоячая вода.

Я упала на спину, избежав наконечника копья, нацеленного мне в сердце. Он мог бы пронзить кольчугу, пронзить мою грудь. Но я двигалась очень быстро. Я упала на спину движением, которое отрабатывала сотни раз, ударив рукой со щитом, чтобы смягчить падение, и одновременно нанесла сильный удар снизу вверх, почти параллельно земле, под броню хряка.

Одна из ног хряка ударила меня по лицу, когда я ее срезала.

Хряк и гоблин рухнули, подняв много пыли и вереща.

Мой удар также выпотрошил хряка.

Теперь он бился и рвал клыками своего всадника, а затем начал его топтать, превращая гоблина в месиво из собственных внутренностей.

Затем хряк умер прямо на нем.

Я встала, смаргивая с глаз кровь хряка, и услышал, как кричит одна дама из моей ланза. Затем птицы тоже закричали, и это навело ужас на Нашего врага.

Некоторые гоблины бежали, некоторые сражались, но большинство из них стояли неподвижно, готовясь к убийству, и смотрели, такие же испуганные и застывшие, как и я.

И тогда я поняла.