Волчара

– Ладно, великий психотерапевт, завязывай. Пойдем лучше спать.

Мы долго вертелись не в силах уснуть, но не разговаривали. Может, каждый считал, что не стоит зря тревожить другого. Наконец, я стал погружаться в дрему, а Машка вдруг спросила:

– А может, духи и не врали?

Я спросонья не понял, о чем это она.

– Какие духи, Маша? Спи давай.

– Как какие? – раздался удивленный ответ. – Те, на спиритическом сеансе, которые предрекали мне беду.

А на работе обстановка постепенно стала налаживаться. С «Сибирскими дорогами» я, наконец, расплевался, договор был подписан, а дальше от меня лично зависело очень мало. Единственным неприятным моментом был звонок Виктора Юрьевича. Вот уж по кому я не соскучился, так это по нему. А тот, как всегда, был невозмутим и ироничен.

– Родион Николаевич! – змеиным голосом начал он. – Мне снова выпала честь разговаривать с вами. Вы не представляете, насколько правление нашей фирмы благодарно вам за вашу помощь.

– Я рад, что вы это оценили, – ответил я с кислой миной.

– Оценили, да еще как, – засмеялся юрисконсульт. – Родион Николаевич! Не только оценили, но и решили, что ваша компания, наоборот, вас недооценивает. С нашей точки зрения, времена таких, как ваш Тимур, прошли. Он уже совершенно потерял гибкость и нюх.

И хотя Виктор Юрьевич говорил практически слово в слово то, что я сам думал о своем боссе, мне почему-то стало ужасно неуютно.

– А вы что, знакомы с Тимуром Арсеньевичем? – осторожно спросил я.

Юрисконсульт хмыкнул. Похоже, он предвидел этот вопрос.

– Да как вам сказать, Родион Николаевич, – неопределенно протянул он. – Лично я его раньше не знал, хотя и слышал о нем от моих друзей. А потом и вживую пришлось пообщаться.

Я удивился. Мне ничего об этом не было известно.

– Вы встречались с Тимуром? – растерянно спросил я.

– Конечно же, – засмеялся Виктор Юрьевич. – Мы же не могли напрямую обратиться к Науму Яковлевичу, хотя именно его участие, благодаря вам, и сыграло решающую роль. Поэтому для начала мы пошли к действующему президенту фирмы, то есть Тимуру. И у меня с ним была очень содержательная, но не продуктивная беседа. И тогда мы обратились к вам.

– Как? Вы говорили с Тимуром до меня? – раздраженно спросил я.

– Да, Родион Николаевич. А потом решили, что, может быть, вы окажете нам необходимую поддержку. И, к нашему удовольствию, так оно и произошло, – слегка скучающим тоном ответил юрисконсульт. – Более того, – продолжал он, – мы и в будущем надеемся плодотворно с вами сотрудничать. Вы ведь не откажетесь?

Я буркнул что-то неопределенное, но Виктор Юрьевич принял мои слова за согласие.

– Я так и думал, – с удовлетворением произнес он. – Очень-очень рад. И еще раз от лица фирмы благодарю за помощь.

Черт возьми, они говорили с Тимуром до меня. А тот-то прикидывался дурачком.

Кстати, его отношение ко мне становилось все более прохладным. Внешне мы общались как прежде, но от Генриетты я узнал, что разработку новой сделки, сулящей исполнителю хорошие дивиденды, он отдал Михееву, своему второму заместителю, в перспективе моему конкуренту на пост Тимура. Тот был нормальный парень и хороший исполнитель. Но вот руководить людьми не умел.

Но я плюнул и решил не загружать голову этими мыслями. Отчасти я был рад передышке и даже доволен поручением, которое мне, по-видимому, в насмешку дал Тимур. Заняться глупостями – это совсем не плохой способ отвлечься. А поручение заключалось в подготовке праздника. Фирме исполнялось десять лет. Конечно, организационные мероприятия можно было бы навесить на какую-нибудь секретаршу, например, ту же секретаршу Тимура. Она бы не рассыпалась, если б оторвала свой зад от стула. Или поручить каким-нибудь клеркам, мечтающим попасть в поле зрения начальства. Однако ответственным сделали меня. А это называется колоть микроскопом орехи. Но меня эти хлопоты по организации украшения зала и составлению сметы и меню только развлекли. Праздник был назначен через десять дней. И говорили, что будет сам Олигарх.

В итоге я целый день ничем серьезным не занимался, а так, валял дурака. Заодно поболтал с Нинкой. А когда попрощался и положил трубку, то подумал, что мое с ней общение напоминает свидание заключенного с женщиной с воли – так, как его изображают в американских фильмах. Двое страстно друг на друга смотрят через стекло и переговариваются по телефону. Вот и между мной и Нинкой возникло толстое пуленепробиваемое стекло. А про Машку я в тот день как-то и не вспоминал. Или, может, просто гнал от себя мысли о ней. Она напомнила о себе сама. Уже в конце рабочего дня она позвонила и убитым голосом попросила:

– Приезжай скорей. Мне страшно.

Я, естественно, прискакал, как только смог. Машка, похоже, совсем расклеилась. Видно было, что и плакала. Я спросил, что случилось. Она молча включила телефон на воспроизведение. Я услышал скрежещущий голос Эдуарда и испуганный Машки.

– Добрый вечер!.. Мария Витальевна?

– Да… А кто говорит?