Проревели рога и оба войска, — под стягами с черным медведем и белым драконо-вороном, — принялись сходиться. Воздух наполнился шипением стрел, когда лучники принялись обстреливать друг друга. Стрельба саксов оказалась более успешной из-за того, что их стрелы летели под уклон — и войско Крута первым устремилось вперед, готовясь сцепиться в рукопашной. Воздух наполнился воинственными криками, воплями боли и хрипом умирающих, когда обе армии сошлись. Тюринги и славяне умирали чуть ли не сотнями, пытаясь проломить стену щитов данов, пока те рубились топорами и мечами. Впереди ревел Сигифред, размахивая топором, каждый взмах которого уносил по одному-два врага.
На левом фланге сошлись воины Аудульфа и Годлава — славяне, выпустив тучу стрел, после первого вражеского натиска обратились в бегство. Аудульф, издав воинственный клич, пришпорил коня, увлекая за собой фризское войско — и почти сразу угодил в ловушку, когда ему во фланг ударил отряд Крута. Славяне Годлава, перестроившись, развернулись и ударили тоже, зажав фризов в клещи. Годлав, орудуя шипастой палицей направо и налево, пробился к Аудульфу, что рубился сразу с несколькими воинами. Нового противника он заметил слишком поздно — сокрушительный удар в висок, сорвал с его головы шлем и пробил черепную кость. Король фризов, всплеснув руками, повалился на землю и был тут же затоптан копытами славянских коней.
— Я прикрою! — крикнул Редвальд Энгрифледе, поворачивая своего коня на помощь фризам. Вокруг него сплотились верные «ножевики» — призывая на помощь Одина, они, что есть силы настегивали коней, направляя их вверх и вниз по склону. Энгрифледа же в пылу боя даже не заметила, что союзник покинул ее — ее войско уже схлестнулось в жестокой битве с баварами. Их было куда больше чем англосаксов, их конница, закаленная в сражениях с аварами и лангобардами, считалась более умелой, однако сами кони уступали мощью фризским жеребцам, на которых восседали всадники молодой королевы. К тому же баварам приходилось наступать на самом отвесном участке склона, с трудом взбираясь наверх. Сама же Энгрифледа, хохоча, как безумная, врывалась в самую гущу врагов, орудуя скрамасаксом с таким ожесточением, что даже самые закаленные рубаки невольно пасовали перед этой демоницей, будто вырвавшейся из врат Хель. Суеверного страха им добавляли и вороны, что с громким карканьем кружились над головой юной воительницы.
— За Кент! За Линдси!! За нашу Британию!!!
— За бретвальду Энгрифледу!!! — орали англосаксы, воодушевленные примером молодой королевы. Кровавая мясорубка, охватившая весь склон, долгое время не имела явного победителя, склоняясь то в одну, то в другую сторону. Энгрифледа, отчаянно кидавшаяся в самую гущу битвы, почти пропустила миг, когда к ней прорубился сам герцог Тассилон.
— Умри ведьма! — рычал он, — умри!!!
Он ударил топором, однако, торопясь, промахнулся, разрубив шею кобылы Энгрифледы. Жалобно заржав, животное упало на передние ноги, хлеща кровью из жуткой раны. Тассилон, взревев, снова вскинул топор... и вдруг закричал, отбиваясь, когда кричавшие над ним вороны ринулись на него, целясь когтями и клювами в глаза герцога. Кое-как отмахавшись, Тассилон, с разодранным в кровь лицом снова вскинул меч, но Энгрифледа оказалась быстрее: оттолкнувшись от умирающей кобылы, словно дикая кошка, она запрыгнула на холку лошади Тассилона, оказавшись лицом к лицу с владыкой бавар. Тот не успел ничего сделать, когда Энгрифледа, сорвав с пояса кинжал, вонзила его в глаз герцогу.
— Сдохни ублюдок, блевотина троллей! — истошно визжала она, снова и снова вонзая нож, — сдохни-сдохни-сдохни!!!
Она кричала до тех пор, пока лицо Тассилона не превратилось в сплошное кровавое месиво. Тогда, спихнув безжизненное тело, Энгрифледа ухватила поводья лошади, разворачивая ее к своему войску и, не в силах более сдерживаться издала торжествующий крик, на миг перекрывший все звуки битвы.
— Боги с нами, братья!!! За Одина и Мать-Ворону!!!
Англосаксы ответили ей многоголосым воем, словно стая волков, с удвоенным рвением кинувшись на врага и бавары, ошеломленные гибелью своего герцога, наконец, побежали. Энгрифледа, во главе своих конников ринулась в погоню. Пытаясь спастись, бавары заехали в один из притоков Заале, текший под склонами холма. Сталкиваясь конями, они падали на землю, вязли в заболоченной почве и тонули в мутной воде, тогда как с берега их расстреливали из луков торжествующие англосаксы.
— Ваши сердца пожрет Нидхегг в Хель! Вы падаль для Волка, змеиная пожива, сыть могильных свиней!!! — вопила Энгрифледа. Он выкрикивала и иные проклятия, от которых было не по себе даже ее воинам. Однако молодая королева уже разворачивала трофейного коня, направляя свое войско на помощь союзнику.
Меж тем Крут, решивший, что после гибели Аудульфа с фризами покончено, предоставил их преследование Годлаву. Сам же он, развернув свою дружину, ударил во фланг данам, чей клин, не выдержав двойного натиска стал, наконец, разваливаться. Но не успел Крут порадоваться близкой победе, как слева послышались воинственные крики.