Восемь дней Мюллера

Агата нахмурилась и сказала:

— Не тебе требовать у меня отчета. Но в виде исключения отвечу. Я пришла поговорить с твоим мужем.

— О чем? — спросила Лайма.

Складка между бровями Агаты стала еще чуть-чуть глубже.

— Не тебе требовать у меня отчета, — повторила она. — Но я отвечу еще раз. Мы поговорим о философии.

— О философии? — переспросила Лайма. — А зачем?

Агата вздохнула и начала говорить:

— И в третий раз повторяю тебе, дуре…

— Да-да, я поняла, не мне требовать отчета, я поняла. — перебила ее Лайма. — Но вы пришли в мой дом, и я должна знать…

— Ты ничего не должна! — перебила ее Агата. — Ты жалкая ведьма третьего уровня, ничтожная рядовая служанка! Тебя за язык не тянули приносить клятвы темным богам! А раз поклялась добровольно — будь любезна, исполняй!

— Я думала, это игра, — сказала Лайма.

— Баран тоже думал, пока не зарезали, — сказала Агата.

Хлопнула входная дверь. Из прихожей послышалось:

— Лайма, я дома!

Из внутренних комнат завопил звонкий детский голосок:

— Папа, папа! Мама, папа пришел!

— Для него я твоя старая подруга, — сказала Агата. — В разговор не лезь. Поняла?

Лайма набычилась и ничего не ответила.

— Да, я в курсе, твой дом, твои правила и все прочее, — сказала Агата. — Но я многого не прошу, хотя могу, причем не только просить, но и требовать.

Агата распустила застежку сумки и показала конец волшебной палочки. Лайма нервно сглотнула и промычала нечто невнятное.

— Вот и ладненько, — кивнула Агата. — А теперь представь меня мужу.

— Привет, — сказала Лайма мужу, который как раз вошел в кухню. — Это леди Агата, моя давняя… гм… знакомая.

— Здравствуйте, леди Агата, — сказал Мюллер и поцеловал ей смуглое запястье. — Вы растаманка?

Агата вздрогнула от неожиданности. Мюллер улыбнулся и сказал:

— Вижу, угадал.

— Как? — спросила Агата.

— Запах тела, — объяснил Мюллер. — У черножопых он другой. Внешность вы изменили, а запах оставили. И еще мне показалось, что вы старше, чем кажетесь.

— Это не имеет значения, — заявила Агата.

Не успел разговор начаться, а она уже впала в растерянность, это ее напугало.

— Смотря что вы имеете в виду, — сказал Мюллер. — Если возраст — то действительно, а религиозная принадлежность как раз имеет значение, очень даже большое. Если честно, меня удивил ваш визит, сегодня я ждал чего-то другого.

— А чего вы ждали? — спросила Агата. — И почему вы ждали чего-то именно сегодня?

Мюллер улыбнулся и ответил:

— Я с утра молился Птаагу. Он обещал, что поможет. А Птааг — бог светлый, так что я ждал чего-то более… гм… другого.

— Так прямо и сказал, что поможет? — настороженно спросила Лайма. — Ты его голос ушами слышал или только в голове?

— Ушами, — ответил Мюллер. — Не бойся, милая, я не сошел с ума.

— А ты часто слышишь голоса богов? — спросила Лайма.

— Каждые пять лет, — ответил Мюллер.

— Это не страшно, — сказала Лайма.

— Как сказать, — заметила Агата. — Рьяк мне кое-что говорил про тебя, а теперь выходит, что Птааг решит поддержать его против братства людей…

— Против чего? — удивленно переспросил Мюллер.

— Против братства людей, — повторила Агата. — Только не делай вид, что ничего не знаешь об этом.

Мюллер недоуменно посмотрел на Агату, затем на Лайму и снова на Агату.

— Я ничего об этом не знаю, — сказал Мюллер. — Агата, расскажи, пожалуйста.

Агата нахмурилась. Лайма ткнула мужа в бок и прошипела:

— Обращайся почтительно, а то…

— В муху превратит? — поинтересовался Мюллер.

— Не паясничай, — сказала Агата. — Ты не можешь ничего не знать о братстве людей. Свобода, равенство, отмена сословных различий… Что, совсем-совсем не слышал? Не может быть!

— Ты лучше скажи, какая мне польза от вашего братства, — потребовал Мюллер.

— Польза? — переспросила Агата. — А причем тут польза? Думаешь, весь мир вращается вокруг твоей пользы? Лайма, он у тебя точно не сумасшедший?

— Зубы мне не заговаривай, — сказал Мюллер. — Сначала объясни, какая польза, а потом…

— Да самая прямая! — воскликнула Агата. — Глупо говорить об этом впрямую, но раз ты настаиваешь… Я заметила, вы с Лаймой почти всю жилплощадь в аренду сдаете, вы уже разорились или пока еще нет?

Лайма нечленораздельно крякнула. Мюллер тоже крякнул и сказал:

— Типун тебе на язык, ведьма.

Лайма попыталась еще раз ткнуть его в бок, но он парировал локтем. Агата сделала вид, что ничего не заметила.

— Да пусть даже не разорились, — сказала она. — По-любому, богатством ваша семья не обременена, да и счастливыми вы не кажетесь. Значит, должны быть за революцию.

— За что должны быть? — переспросил Мюллер.

— За революцию, — повторила Агата. — Потому вы обездоленные. Нынче все обедневшие дворяне стали обездоленными, раньше привыкли возвышаться и властвовать, а теперь власть не у того, у кого меч длиннее, а у того, у кого кошелек толще. А надо, чтобы власти не стало никакой, чтобы все были друг другу равны, как братья и сестры в доброй семье.

— Удивительно, — сказал Мюллер. — Ты подозреваешь в сумасшествии меня, а у самой в башке творится черт знает что! С каких пор люди равны? Человек человеку не друг, а волк!