Восемь лет среди пигмеев

Но однажды ночью в начале апреля я отступила от своего правила. Была одна из тех ночей, когда луна, словно играя в прятки, то скрывалась за кучевыми облаками, оставляя джунгли в мягкой тени, то выплывала из-за них, заливая все серебристым сиянием. Было уже за полночь, но я еще строчила свое еженедельное послание домой родителям, в далекий Нью-Йорк. Света штормового фонаря едва хватало, чтобы видеть написанное. Мои глаза устали, и я задремала. «Мадемуазель» — так звали мою собаку породы басени — лежала возле кровати, свернувшись калачиком на коврике из рафии[14], а детеныш шимпанзе, которого Пат подарил мне неделю назад, дремал в своей клетке (это я заметила, оторвавшись на миг от работы перед тем, как уснула). Я не знаю, что разбудило меня. Вероятно, это сделала забеспокоившаяся собака, либо шимпанзе, который тоже нервничал в клетке. Затем я услышала шорох в сухих листьях на крыше. На пол упал скорпион, который поспешно убежал за дверь. Что-то соскочило на кровать, подползло к краю ее и мягко шлепнулось на пол. Это была сороконожка. При свете штормового фонаря я видела других насекомых, падавших с крыши и спешащих к выходу. По полке, где я хранила свои краски и холст, пробежала мышь. «Мадемуазель» скулила, а маленький шимпанзе стучал зубами от страха. Я не могла понять, что так напугало собаку, которая всегда чувствовала себя в полной безопасности возле меня. Она знала, что является любимицей хозяйки, и это давало ей чувство превосходства над всеми другими животными, а также уверенность в том, что она всегда останется в положении, подобающем королеве. В эту ночь «Мадемуазель» уже не походила на королеву. Она была жалким испуганным существом, колебавшимся между желанием бежать прочь со всей скоростью, на которую она способна, или остаться возле меня, чего требовала от нее выучка.

— Что тебя так беспокоит? — спросила я ее, спуская ноги с кровати.

За «Мадемуазель» ответил Абазинга, в обязанности которого входил уход за животными. Стуча в дверь кухни, он кричал:

— Мадами, если вам дорога жизнь, уходите из дома!

Я схватила платье, надела домашние туфли и бросилась к двери. Абазинга, обычно безупречный джентльмен, стремительно влетел в спальню. По его расширенным глазам и побелевшему лицу я поняла, что случилось что-то ужасное.

— Пат? Что-нибудь случилось с Патом? — закричала я.

— Меня послал хозяин, Мадами, — отвечал Абазинга. — Здесь муравьи. Мы должны уйти.

Некоторое время я ничего не могла понять… Муравьи находятся здесь? Затем меня осенило: откуда-то приближается колонна маленьких слепых насекомых. Я вспомнила рассказы Фейзи. В мгновение ока я поняла причину поспешного бегства насекомых и ужас «Мадемуазели». Я свистнула собаке и бросилась к двери, Абазинга молча подталкивал меня. По пути я схватила пару тяжелых башмаков и несколько тюбиков акварели, которыми рисовала.

— Оставьте все, — настаивал Абазинга, — не тратьте время.

В стороне при свете ярко, но неровно горящих факелов и мерцающих фонарей я увидела Пата, руководившего выводом животных из-за частокола. Вокруг возбужденно бегали слуги, уводящие наших антилоп, свиней и бабуинов в более безопасное место. Подошел веселый от возбуждения Пат.

— Первым их обнаружил один пигмей, — сказал он. — Сейчас они движутся через огород.

Слуги спешно собрали все съестные припасы и унесли их подальше от гостиницы. Кое-кто наблюдал за движением муравьев, которые с каждой минутой подходили все ближе. Желание увидеть муравьев пересилило мою ненависть к ним, поэтому я присоединилась к людям, стоящим на страже за гаражом. Лавина муравьев переливалась через ограду, заросшую сорняками. Основная колонна была сантиметров тридцать шириной. От нее веерообразно по всем направлениям отделялись и двигались небольшие отряды муравьев. Сначала казалось, что в их движении не было никакого порядка. Но некоторое время спустя я заметила, что головная часть колонны неумолимо двигалась по линии, проходящей западнее гостиницы и упирающейся прямо в мой дом. Я более не могла видеть этой безобразной ползущей и кишащей процессии.

— Почему не развели костра, чтобы заставить их свернуть? — спросила я Пата.

— Мы не успели бы этого сделать, — отвечал он. — Кроме того, мы могли изменить направление их движения так, что они, возможно, повернули бы к госпиталю. Это было бы хуже всего.

Тем не менее я с ненавистью думала, что муравьи находятся у меня в доме. Пат наблюдал за тем, чтобы колонна не свернула со своего пути, и раз или два слуги били по краю ползущей массы палками, к которым были привязаны горящие тряпки, пропитанные керосином.

— Боюсь, как бы они не расползлись во всех направлениях, — объяснил Пат. — Предпочитаю держать их компактной массой.