Воспоминания склеротика (СИ)

      Армейская жизнь была богата событиями, но всего не расскажешь. Однако есть случаи, которые не хотелось бы обойти молчанием. Ещё в школе, в первые дни нашей военной жизни, офицеры назначали младших командиров. Они отбирались визуально, по спортивному телосложению и тупой физиономии, максимально похожей на уголовную морду старшины. Как правило, ефрейторы оправдывали высокое доверие офицерского корпуса. Получив на погоны одну лычку, они считали себя большими начальниками, но были удивительно подобострастными и услужливыми подчиненными при появлении любого вышестоящего командира. Как-то в курилке курсанты обсуждали одного такого «командира», и я вспомнил рассказанную мне дедом притчу. « В древние времена – начал я – жил мудрый царь Соломон. Так сложилось, что бог заставил его пойти по миру с сумой. Однажды, подойдя к какому-то дому, он услышал свирепый лай цепных псов. Соломон, знавший язык зверей и птиц, спросил собак, почему они на него лают, ведь он не вор, он только подошел попросить милостыню. - На что псы ответили: - а мы иначе не имеем права, ведь именно за это нас кормят.

     Соломон согласился с ними и пошел на свалку в надежде найти там какую-нибудь пищу. Но вдруг, откуда ни возьмись, появилась маленькая паршивая собачонка и начала лаять на царя. Соломон возмутился: - Ну, я понимаю цепных псов, у них служба такая, а ты чего тявкаешь? -  А если я тявкать не буду, – ответила шавка, – меня не примут в собачью свору». Ребята дружно засмеялись, поглядывая на командира отделения. Как ни туп был ефрейтор, все же понял аналогию и не мог мне простить этого до самого конца обучения в школе.

      Будучи городским жителем, я не знал некоторых простонародных слов. Однажды, во время дневного отдыха, раздалась команда «тревога!!!» Мы вскочили с коек и, на ходу одеваясь, бежали за своими карабинами. Я,  успев надеть шинель только на одну руку, с ремнем на шее и шапкой набекрень, одним из последних, бегом спускался по лестнице. Навстречу мне поднимался зам. комполка подполковник Косолапов. – Шел солдат с фронта? -- спросил с усмешкой он, перегородив мне путь. – А где же сидор?

     Я, не имея понятия, что слово «сидор» обозначает вещевой мешок, бойко ответил: -- Сидор ещё одевается и бежит за мной.

     Подполковника это так рассмешило, что каждый раз, как нам доводилось встречаться, он обязательно спрашивал: ну, как там твой друг Сидор поживает? - Надо сказать, что зам. комполка по строевой части, не лишенный юмора человек и любивший подшутить над другими, сам бывал частенько смешон. Рядом с казармой стоял высокий столб с подвешенным громкоговорителем, который во всю мощь вещал Москву, если только не надо было передать что-то важное личному составу. Так вот, подполковник Косолапов каждый раз, проходя мимо, останавливался у динамика в случае, если передавали что-то очень популярное, например танец маленьких лебедей или вальс Штрауса. Он тут же «тормозил» кого-нибудь из курсантов или младших офицеров и спрашивал: - а ну-ка, братец, скажи-ка, что это там играют по радио? Очень удивлялся, если кто-либо отвечал верно, будучи уверенным, что кроме него знать это никто не может. И был весьма доволен, преподнося урок «общей культуры» какому-нибудь невеже. Однажды он остановил моего друга Аркашу Лившица в момент, когда по радио звучал монолог Гамлета «быть или не быть». А ну-ка, артист, скажи, что это там читают? – с ехидцей спросил эрудит. – Вильям Шекспир! Монолог Гамлета! Акт второй, картина третья, явление двадцать второе! – как на параде, отрапортовал курсант-шекспировед. У подполковника отвисла челюсть, он был убит наповал, и никогда больше не приставал к Аркадию или ко мне, известным актерам полковой самодеятельности, со своими викторинными вопросами.

      За четыре с половиной года армейской службы юмористических ситуаций было значительно меньше, чем драматических, а зачастую и трагичных. Но трудная, сложная, и всегда вспоминаемая с любовью, служба кончилась. Я в последний её год сделал командиру полка полировку кабинетной мебели, и в благодарность за это по его распоряжению мне в строевом отделе оформили все документы о демобилизации в течение полудня, после объявления по радио приказа министра обороны об увольнении в запас моего года призыва.

И  ВСЕ-ТАКИ   КУКЛЫ

Искусству угрожали два чудовища:

художник, который не является мастером,

и мастер, который не является художником.

А. Франс

УЧИТЬСЯ,  УЧИТЬСЯ  И  УЧИТЬСЯ...