Вознесение

— Так оно и есть, Тэсса. Его мама приходила в больницу после того как все, наконец, оставили меня в покое. Она сказала, что попытается с ним поговорить. А я попросила её не тратить зря время. Не хочу, чтобы он находился в моей жизни. Если он сумел так запросто бросить меня в самое ужасное время моей жизни, тогда мне будет лучше без него. Я просто хочу пережить сегодня эту церемонию, а после вернуться на учебу и похоронить себя в выпускных экзаменах. Мне нужно отвлечение.

Голоса, разнесшиеся по комнате, обрывают наш разговор, и в помещении появляются директор похоронного бюро и мои родители, которые присоединяются к нам с Тэссой. Встав на ноги, я поднимаюсь на подиум, где стоит маленькая розовая урна с её выгравированным именем и датой смерти.

Я нежно очерчиваю пальцами имя, а потом прижимаю их к губам, стараясь сдержать слёзы.

Нева Диана Саррис 

22 декабря, 2015

Пусть Линк и не достоин ни грамма моего сочувствия или сострадания, я всё же дала ей его фамилию и указала отцом в свидетельстве о смерти. Может, он и не признаёт её сейчас, но во мне теплится надежда, что однажды он передумает и пожелает это сделать в будущем, однажды, когда какая-то часть боли, что сейчас свежа и мешает мыслить трезво, исцелится.

Я была измотана и эмоционально истощена, поэтому мне едва хватало сил на то, чтобы стоять и функционировать, но моя малышка заслуживает достойного поминовения. В глаза бросается крошечная бархатная коробка, лежащая на постаменте рядом с её урной, и я замечаю записку. Беру её трясущимися пальцами и раскрываю.

«Рейвен,

Нет таких слов, что сумели бы описать, как больно мне видеть страдания, которые ты переживаешь с этой трагической потерей.

Мне хочется, чтобы ты знала, что я люблю тебя и буду рядом в любой момент, когда понадоблюсь. И хочу подарить тебе кое-что особенное, то, что поможет тебе хранить Неву близко к сердцу. Прими от меня подвеску, с которой ты сможешь носить всегда её частичку. 

Любящая тебя твоя ЛПНВ[8],

Тэсса».

Я вскидываю взгляд на Тэссу, которая сидит прямо передо мной, с такими же как у меня струящимися по лицу слезами. Не знаю, что со мной бы было без моей лучшей подруги. Всю прошлую неделю она служила мне опорой.

Схватив коробочку, я её открываю и всхлипываю, вынимая аккуратное серебряное сердечко с двумя, изображёнными на нём, следами детских ножек, на такой же серебряной цепочке.

— Она прекрасна. Спасибо тебе, — благодарю, полностью вытаскивая её из коробки.

Вскочив на ноги, Тэсса торопливо подходит ко мне и, забрав подвеску из моей руки, застегивает её мне на шее. Опустив руки на плечи, она шепчет мне на ухо:

— Пожалуйста, милая. Я уже попросила распорядителя насыпать внутрь немного её праха. Теперь она всегда будет рядом с твоим сердцем.

Я одариваю её слабой улыбкой, и она возвращается обратно на своё место.

Откашлявшись, я оглядываю четвертых людей, собравшихся вместе со мной, и накрываю урну Невы руками.

— Благодарю всех вас за то, что вы сегодня здесь со мной. В такое тяжёлое время для меня многое значит ваша поддержка.

Я перевожу взгляд на фотографию, где запечатлена она, завёрнутая в больничное одеяло, которую я вставила в рамку для похорон. Подняв холодную металлическую рамку с её выгравированным именем, я обращаюсь только к её фото и ни к кому больше.

— Ты была неожиданным сюрпризом, благословившим мою жизнь на короткий промежуток времени, — смежив веки, я медленно вдыхаю и выдыхаю, перебарывая дикое желание разрыдаться, и продолжаю: — Я полюбила тебя в тот же миг, как увидела на экране ультразвукового аппарата. И с каждым последующим днём влюблялась всё больше. Я так волновалась перед встречей с тобой и ты, наконец, оказалась в моих руках.

Не сдерживаю слёз, падающих на прикрытое стеклом изображение, силясь забыть о том, что всё смотрят на меня, и просто говорю с дочерью, говорю ей последнее «прощай».

— Мне и в голову не приходило, что этот день мог наступить раньше, но я благодарна за двадцать две недели, которые провела с тобой. За каждый пинок, шевеление и ходящий ходуном живот от твоей милой икоты. Эти воспоминания останутся со мной навечно.

Я прижимаю её фотографию к груди, чувствую вдавившийся в грудь кулон — прямо напротив гулко бьющегося сердца, и на меня набегает слабая волна покоя. Распахнув глаза, я мельком вижу Линка, застывшего в проёме похоронного бюро, отчего воздух застревает, а с губ срывается вздох. На моих глазах, он изучает меня потемневшими, обеспокоенными глазами, после чего отворачивается и просто уходит.