Возвращение Cвета

— Да, но необходимо, — согласился Аголар и продолжил. — Теперь же поговорим о другом: ты не должна была вести себя так грубо с нашим гостем. Но это еще не главное. Почему ты выступаешь против того, что я делаю для блага государства. И не просто возражаешь, а похоже собираешься зайти еще дальше. Уже задумала бежать… А что потом, — государственный переворот?

— Отец, как ты не понимаешь, что вся эта военная кампания, которую ты хочешь развязать, будет не для пользы Виалора, а послужит лишь целям Черного Мага. И не говори мне, что ты не знаешь, кто был у тебя в гостях.

— Почему же, прекрасно знаю, что это был Сартор, темный эльф, — сказал Аголар. — И что с того. Он предложил мне навести порядок в других странах, я полностью с ним согласен. А ты, вместо того, чтобы поддержать меня, поворачиваешься ко мне спиной.

— Я не желаю больше с тобой разговаривать, — прервала царя Микаэла.

— Хорошо, но до завтра ты отсюда никуда не выйдешь. И не надейся, что тебе помогут твои рабы, которым удалось ускользнуть, — их уже ищут по всему городу.

Аголар был прав, говоря, что гнома и Зарташа разыскивают, но не знал о том, что сделать это будет не легче, чем найти иголку в стоге сена.

Принцесса осталась в полном одиночестве со своими невеселыми мыслями. Она чувствовала себя такой беспомощной без друзей, которых она вполне могла уже не увидеть. А тут еще эта свадьба! Не выдержав всего пережитого, она снова заплакала, и проплакала всю ночь, так и не заснув.

Двое друзей пришли в себя глубокой ночью и обнаружили, что сидят в тесной камере, освещенной всего одним чадящим факелом. После избиения гвардейцами на них не осталось ни одного живого места, но тем не менее, они еще держались.

— Что же нам теперь делать? — вздохнул Айдорн.

— А ты еще не научился открывать двери с помощью магии? — спросил Сималар. — Мы бы быстро отсюда выбрались.

— К сожалению, пока нет, — огорчился дрианорец.

— Но боевые то заклинания ты знаешь? — поинтересовался эльф. — Можно позвать охрану, а потом…

— Боюсь, я сейчас просто не в состоянии, — ответил Айдорн. — Мне надо отдохнуть хотя бы несколько часов. Да и потом, наши друзья наверняка уже что-то придумывают.

— Что ж, подождем до утра, — согласился Сималар, — А там будет видно.

Ночью во дворце полным ходом шли последние приготовления к свадьбе. Во дворце и в саду расставлялись столы, за которыми были заранее зарезервированы места. Повара приступили к блюдам, требовавшим больше всего времени для приготовления. По всей столице глашатаи объявили, что в день свадьбы принцессы Микаэлы с Сартором, владетелем Великого леса будет всеобщий праздник. Даже невольники и рабы освобождались на этот день высочайшим приказом от своих обязанностей. По всему городу, на случай возникновения беспорядков, были расставлены патрули из городской стражи, усиленные царскими гвардейцами. Для того, чтобы уменьшить возможность недовольства среди простонародья, вокруг всего дворца и по пути следования свадебного кортежа расставили столы. С них в день свадьбы могла кормиться беднота. Царский портной, работавший всю неделю не покладая рук, сотворил чудо и сшил для принцессы невиданной красоты свадебное платье.

Хейрутанцы спозаранку начали веселиться, радуясь такому событию. Только виновница торжества была печальна. Впрочем, у Микаэлы еще оставалась надежда на друзей, оставшихся на свободе. Она надеялась, что ни Дрэрка, ни Зарташа так и не поймали, да и Имиана тоже могла что-нибудь предпринять.

Они действительно не сидели сложа руки. Всю ночь два убежавших гладиатора уговаривали своих дружков из числа людей не совсем законопослушных, что в городе необходимо поднять восстание. В истории Хейрутана такого еще не было: весь преступный мир столицы объединился для одной цели. Уже утром по всем улицам, смешиваясь с праздношатающимися горожанами, ходили сотни воров, убийц и многих других, кто не раз нарушал царские законы. Все они вооружены и готовы в условленное заранее время устроить в городе беспорядки. Сами же Дрэрк с Зарташем и еще несколько наиболее умелых бойцов еще с ночи дежурили неподалеку от тюрьмы, чтобы перехватить друзей, как только их поведут на казнь. В том, что их казнят и сделают это быстро, никто не сомневался, — царь был весьма жесток и скор на расправу, особенно когда дело касалось дочери.